Рэй Бредбери Наказание без преступления Перевод Я. Берлина - Вы хотите убить свою жену? - спросил темноволосый человек, сидевший за письменным столом. - Да. То есть нет... не совсем так. Я хотел бы... - Фамилия, имя? - Ее или мои? - Ваши. - Джордж Хилл. - Адрес? - 11, Саут-Сент-Джеймс, Гленвью. Человек бесстрастно записывал. - Имя вашей жены? - Кэтрин. - Возраст? - Тридцать один. Вопросы сыпались один за другим. Цвет волос, глаз, кожи, любимые духи, какая она на ощупь, размер одежды... - У вас есть ее стереофотоснимок? А пленка с записью голоса? Ага, я вижу, вы принесли. Хорошо. Теперь... Прошел целый час. Джорджа Хилла уже давно прошиб пот. - Все, - темноволосый человек встал и строго посмотрел на Джорджа. - Вы не передумали? - Нет. - Вы знаете, что это противозаконно? - Да. - И что мы не несем никакой ответственности за возможные последствия? - Ради Бога, кончайте скорей! - крикнул Джордж. - Вон уже сколько вы меня держите. Делайте скорее! Человек еле заметно улыбнулся. - На изготовление куклы-копии вашей жены потребуется три часа. А вы пока вздремните - это вас немного успокоит. Третья зеркальная комната, слева по коридору, свободна. Джордж медленно, как оглушенный, побрел в зеркальную комнату. Он лег на синюю бархатную кушетку, и давление его тела заставило вращаться зеркала на потолке. Нежный голос запел: "Спи... спи... спи..." - Кэтрин, я не хотел идти сюда. Это ты заставила меня... Господи, я не хочу тут оставаться. Хочу домой... Не хочу убивать тебя... - сонно бормотал Джордж. Зеркала бесшумно вращались и сверкали. Он уснул. Он видел во сне, что ему снова сорок один год, он и Кэти бегают по зеленому склону холма, они прилетели на пикник и их вертолет стоит неподалеку. Ветер развевает золотистые волосы Кэти, она смеется. Они с Кэти целуются, и держат друг друга за руки, и ничего не едят. Они читают стихи; только и делают, что читают стихи. Потом другие картины. Полет, быстрая смена красок. Они летят над Грецией, Италией, Швейцарией - той ясной, долгой осенью 1997 года! Летят и летят без остановок! И вдруг - кошмар. Кэти и Леонард Фелпс. Джордж вскрикнул во сне. Как это случилось? Откуда вдруг взялся Фелпс? Почему он вторгся в их мир? Почему жизнь не может быть простой и доброй? Неужели все это из-за разницы в возрасте? Джорджу под пятьдесят, а Кэти молода, так молода! Почему, почему?.. Эта сцена навсегда осталась в его памяти. Леонард Фелпс и Кэти в парке, за городом. Джордж появился из-за поворота дорожки как раз в тот момент, когда они целовались. Ярость. Драка. Попытка убить Фелпса. А потом еще дни и еще кошмары... Джордж проснулся в слезах. - Мистер Хилл, для вас все приготовлено. Неуклюже он поднялся с кушетки. Увидел себя в высоких и неподвижных теперь зеркалах. Да, выглядит он на все пятьдесят. Это была ужасная ошибка. Люди более привлекательные, чем он, брали себе в жены молодых женщин и потом убеждались, что они неизбежно ускользают из их объятий, растворяются, словно кристаллики сахара в воде. Он злобно разглядывал себя. Чуть-чуть много живота. Чуть-чуть много подбородка. Многовато соли с перцем в волосах и мало в теле... Темноволосый человек ввел его в другую комнату. У Джорджа перехватило дыхание. - Но это же комната Кэти! - Фирма старается максимально удовлетворять запросы клиентов. - Ее комната! До мельчайших деталей! Джордж Хилл подписал чек на десять тысяч долларов. Человек взял чек и ушел. В комнате было тихо и тепло. Джордж сел и потрогал пистолет в кармане. Да, куча денег... Но богатые люди могут позволить себе роскошь "очищающего убийства". Насилие без насилия. Смерть без смерти. Ему стало легче. Внезапно он успокоился. Он смотрел на дверь. Наконец-то приближается момент, которого он ждал целых полгода. Сейчас все будет кончено. Через мгновение в комнату войдет прекрасный робот, марионетка, управляемая невидимыми нитями. И... - Здравствуй, Джордж. - Кэти! Он стремительно повернулся. - Кэти! - вырвалось у него. Она стояла в дверях за его спиной. На ней было мягкое как пух зеленое платье, на ногах - золотые плетеные сандалии. Волосы светлыми волнами облегали шею, глаза сияли ясной голубизной. От потрясения он долго не мог выговорить ни слова. Наконец сказал: - Ты прекрасна. - Разве я когда-нибудь была иной? - Дай мне поглядеть на тебя, - сказал он медленно чужим голосом. Он простер к ней руки, неуверенно, как лунатик. Сердце его глухо колотилось. Он двигался тяжело, будто придавленный огромной толщей воды. Он все ходил, ходил вокруг нее, бережно прикасаясь к ее телу. - Ты что, не нагляделся на меня за все эти годы? - И никогда не нагляжусь... - сказал он, и глаза его налились слезами. - О чем ты хотел говорить со мной? - Подожди, пожалуйста, немного подожди. Он сел, внезапно ослабев, на кушетку, прижал дрожащие руки к груди. Зажмурился. - Это просто непостижимо. Это тоже кошмар. Как они сумели сделать тебя? - Нам запрещено говорить об этом. Нарушается иллюзия. - Какое-то колдовство. - Нет, наука. Руки у нее были теплые. Ногти совершенны, как морские раковины. И нигде ни малейшего изъяна, ни единого шва. Он глядел на нее, и ему вспоминались слова, которые они так часто читали вместе в те счастливые дни: "О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои голубиные под кудрями твоими. Как лента алая губы твои, а уста твои любезны... Два сосца твоих как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями... Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе" (1). - Джордж! - Что? - Глаза у него были ледяные. Ему захотелось поцеловать ее. "...Мед и молоко под языком твоим, и благоухание одежды твоей подобно благоуханию Ливана". - Джордж! Оглушительный шум в ушах. Комната перед глазами пошла ходуном. - Да, да, сейчас, одну минуту... - он затряс головой, чтобы вытряхнуть из нее шум. "О, как прекрасны ноги твои в сандалиях, дочь княжеская! Округление бедер твоих как ожерелье, творение искусного художника..." - Как им это удалось? - вскричал он. Так быстро! За три часа, пока он спал. Как это они расплавили золото, укрепили тончайшие часовые пружинки, алмазы, блестки, конфетти, драгоценные рубины, жидкое серебро, медные проволочки? А ее волосы? Их спряли металлические насекомые? Нет, наверно, золотисто-желтое пламя залили в форму и дали ему затвердеть... - Если ты будешь говорить об этом, я сейчас же уйду, - сказала она. - Нет-нет, не уходи! - Тогда ближе к делу, - холодно сказала она. - Ты хотел говорить со мной о Леонарде. - Подожди, об этом немного позже. - Нет, сейчас, - настаивала она. В нем уже не было гнева. Все как будто смыло волной, когда он ее увидел. Он чувствовал себя гадким мальчишкой. - Зачем ты пришел ко мне? - спросила она без улыбки. - Прошу тебя... - Нет, отвечай. Если насчет Леонарда, то ты же знаешь, что я люблю его. - Замолчи! - Он зажал уши руками. Она не унималась. - Тебе отлично известно, что я сейчас все время с ним. Я теперь бываю с Леонардом там, где бывали мы с тобой. Помнишь лужайку на Монте-Верде? Мы с ним были там на прошлой неделе. Месяц назад мы летали в Афины, взяли с собой ящик шампанского. Он облизал пересохшие губы. - Ты не виновата, не виновата! - Он вскочил и схватил ее за руки. - Ты только что появилась на свет, ты не она. Виновата она, не ты. Ты совсем другая. - Неправда, - сказала женщина. - Я и есть она. Я могу поступать только так, как она. Во мне нет ни грамма того, чего нет в ней. Практически мы с ней одно и то же. - Но ты же не вела себя так, как она? - Я вела себя именно так. Я целовала его. - Ты не могла, ты только что родилась! - Да, но из ее прошлого и из твоей памяти. - Послушай, - умолял он, тряся ее, пытаясь заставить себя слушать, - может быть, можно... может быть, можно... ну, заплатить больше денег? И увезти тебя отсюда? Мы улетим в Париж, в Стокгольм, куда хочешь! Она рассмеялась. - Куклы не продаются. Их дают только напрокат. - Но у меня есть деньги! - Это уже пробовали, давным-давно. Нельзя. От этого люди сходят с ума. Даже то, что делается, - незаконно, ты же знаешь. Мы существуем потому, что власти смотрят на нас сквозь пальцы. - Кэти, я хочу одного - быть с тобой. - Это невозможно - ведь я та же самая Кэти, вся, до последней клетки. А потом, мы остерегаемся конкуренции. Куклы не разрешается вывозить из здания фирмы: при вскрытии могут разгадать наши секреты. И хватит об этом. Я же предупреждала тебя: об этом говорить не надо. Уничтожишь иллюзию. Уходя, будешь чувствовать себя неудовлетворенным. Ты ведь заплатил - так делай то, зачем пришел сюда. - Но я не хочу убивать тебя. - Часть твоего существа хочет. Ты просто подавляешь в себе это желание, не даешь ему прорваться. Он вынул пистолет из кармана: - Я старый дурак. Мне не надо было приходить сюда... Ты так прекрасна! - Сегодня вечером я снова встречусь с Леонардом. - Замолчи. - Завтра утром мы улетаем в Париж. - Ты слышала, что я сказал? - А оттуда в Стокгольм, - она весело рассмеялась и потрепала его по подбородку. - Так-то, мой толстячок. Что-то зашевелилось в нем. Он побледнел. Он ясно понимал, что происходит: скрытый гнев, отвращение, ненависть пульсировали в нем, а тончайшие телепатические паутинки в феноменальном механизме ее головы улавливали эти сигналы смерти. Марионетка! Он сам и управлял ее телом с помощью невидимых нитей. - Пухленький чудачок. А ведь когда-то был красив. - Перестань! - Ты старый, старый, а мне ведь только тридцать один год. Ах, Джордж, как же слеп ты был - работал, а я тем временем опять влюбилась... А Леонард просто прелесть, правда? Он поднял пистолет, не глядя на нее. - Кэти. - "Голова его - чистое золото..." - прошептала она. - Кэти, не надо! - крикнул он. - "...Кудри его волнистые и черные, как вороново крыло... Руки его - золото, украшенное топазами!" Откуда у нее эти слова "Песни песней"? Они звучат в его мозгу - как же получается, что она их произносит? - Кэти, не заставляй меня это делать! - "Щеки его - цветник ароматный... - бормотала она, закрыв глаза и неслышно ступая по комнате. - Живот его изваян из слоновой кости... Ноги его - мраморные столпы..." - Кэти! - взвизгнул он. Выстрел. - "Уста его - сладость... ...Вот кто мой возлюбленный..." Еще выстрел. Она упала. - Кэти, Кэти, Кэти!!! Он всадил в нее еще четыре пули. Она лежала и дергалась. Ее бесчувственный рот широко раскрылся, и какой-то механизм, уже зверски изуродованный, заставлял ее повторять вновь и вновь: "Возлюбленный, возлюбленный..." Джордж Хилл потерял сознание. Он очнулся от прикосновения прохладной влажной ткани к его лбу. - Все кончено, - сказал темноволосый человек. - Кончено? - шепотом переспросил Джордж. Темноволосый кивнул. Джордж бессильно глянул на свои руки. Он помнил, что они были в крови. Он упал на пол, когда потерял сознание, но и сейчас в нем еще жило воспоминание о том, что по его рукам потоком льется настоящая кровь. Сейчас руки его были чисто вымыты. - Мне нужно уйти, - сказал Джордж Хилл. - Если вы чувствуете, что можете... - Вполне. - Он встал. - Уеду в Париж. Начну все сначала. Звонить Кэти и вообще ничего такого делать, наверное, не следует. - Кэти мертва. - Ах да, конечно, я же убил ее! Господи, кровь была совсем как настоящая... - Мы очень гордимся этой деталью. Хилл спустился на лифте в вестибюль и вышел на улицу. Лил дождь. Но ему хотелось часами бродить по городу. Он очистился от гнева и жажды убийства. Воспоминание было так ужасно, что он понимал: ему уже никогда не захочется убить. Даже если настоящая Кэти появилась бы сейчас перед ним, он возблагодарил бы Бога и упал, позабыв обо всем на свете, к ее ногам. Но она была мертва. Он сделал, что собирался. Он попрал закон, и никто об этом не узнает. Прохладные капли дождя освежили лицо. Он должен немедленно уехать, пока не прошло это чувство очищения. В конце концов, какой смысл в этих "очистительных" процедурах, если снова браться за старое? Главное назначение кукол в том и заключается, чтобы предупреждать реальные преступления. Захотелось тебе избить, убить или помучить кого-нибудь, вот и отведи душу на марионетке... Возвращаться домой нет решительно никакого смысла. Возможно, Кэти сейчас там, а ему хотелось думать о ней только как о мертвой - он ведь об этом должным образом позаботился. Он остановился у края тротуара и смотрел на проносящиеся мимо машины. Он глубоко вдыхал свежий воздух и ощущал, как постепенно спадает напряжение. - Мистер Хилл? - проговорил голос рядом с ним. - Да. В чем дело? На его руке щелкнули наручники. - Вы арестованы. - Но... - Следуйте за мной. Смит, арестуйте остальных наверху. - Вы не имеете права... - За убийство - имеем. Гром грянул с неба. Без десяти девять вечера. Вот уже десять дней, как льет, не переставая, дождь. Он и сейчас поливает стены тюрьмы. Джордж высунул руки через решетку окна, и капли дождя теперь собирались в маленькие лужицы на его дрожащих ладонях. Дверь лязгнула, но он не пошевелился, руки его по-прежнему мокнут под дождем. Адвокат глянул на спину Хилла, стоявшего на стуле у окна, и сказал: - Все кончено. Сегодня ночью вас казнят. - Я не убийца. Это была просто кукла, - сказал Хилл, прислушиваясь к шуму дождя. - Таков закон, и ничего тут не поделаешь. Вы знаете. Других ведь тоже приговорили. Президент компании "Марионетки, инкорпорейтед" умрет в полночь, три его помощника - в час ночи. Ваша очередь - половина второго. - Благодарю, - сказал Хилл. - Вы сделали все, что могли. Видимо, это все- таки было убийство, даже если убил я не живого человека. Намерение было, умысел и план тоже. Не хватало только живой Кэти. - Вы попали в неудачный момент, - сказал адвокат. - Десять лет назад вам бы не вынесли смертного приговора. Через десять лет вас бы тоже не тронули. А сейчас им нужен предметный урок - мальчик для битья. Ажиотаж вокруг кукол принял за последний год просто фантастические размеры. Надо припугнуть публику, и припугнуть всерьез. Иначе Бог знает до чего мы можем докатиться. У этой проблемы есть ведь и религиозно-этический аспект: где начинается - или кончается - жизнь, что такое роботы - живые существа или машины? В чем- то они очень близки к живым: они реагируют на внешние импульсы, они даже мыслят. Вы же знаете: два месяца назад был издан закон "О живых роботах". Под действие этого закона вы и подпали. Просто неудачный момент, только и всего... - Правительство поступает правильно, теперь мне стало ясно, - сказал Хилл. - Я рад, что вы понимаете позицию правосудия. - Да. Не могут же они легализовать убийство. Даже такое условное - с применением телепатии, механизмов и воска. С их стороны было бы лицемерием отпустить меня безнаказанным. Я совершил преступление. И все время с того часа чувствовал себя преступником. Чувствовал, что заслуживаю наказания. Странно, правда? Вот как общество властвует над сознанием человека. Оно заставляет человека чувствовать себя виновным даже тогда, когда вроде бы и нет оснований для этого... - Мне пора. Может быть, у вас есть какие-нибудь поручения? - Нет, спасибо, мне ничего не нужно. - Прощайте, мистер Хилл. Дверь захлопнулась. Джордж Хилл продолжал стоять на стуле у окна, сплетя мокрые от дождя руки за решеткой. На стене вспыхнула красная лампочка, и голос из репродуктора сказал: - Мистер Хилл, здесь ваша жена. Она просит свидания с вами. Он стиснул решетку руками. "Она мертва", - подумал он. - Мистер Хилл, - снова окликнул его голос. - Она мертва. Я убил ее. - Ваша жена ожидает здесь. Вы хотите ее видеть? - Я видел, как она упала, я застрелил ее, я видел, как она упала мертвой! - Мистер Хилл, вы меня слышите? - Да-да, - закричал он, колотя о стену кулаками. - Слышу! Слышу вас! Она мертва, мертва и пусть оставит меня в покое! Я убил ее, я не хочу ее видеть, она мертва! Пауза. - Хорошо, мистер Хилл, - пробормотал голос. Красный свет погас. В небе вспыхнула молния, озарила его лицо. Он прижался разгоряченной щекой к прутьям решетки и долго стоял так, а дождь лил и лил. Наконец где-то внизу открылась дверь, и из тюремной канцелярии вышли две фигуры в плащах. Они остановились под ярким дуговым фонарем и подняли голову. Это была Кэти. И рядом с ней Леонард Фелпс. - Кэти! Она отвернулась. Мужчина взял ее под руку. Они побежали под черным дождем через дорогу и сели в приземистую машину. - Кэти! - крича, он дергал прутья решетки, колотил кулаками по бетонному подоконнику. - Она жива! Эй, надзиратель! Я видел ее. Она жива! Я не убил ее, меня можно отпустить на свободу! Я никого не убивал, это все шутка, ошибка, я видел, видел ее! Кэти, вернись, скажи им, что ты жива! Кэти! В камеру вбежали надзиратели. - Вы не смеете казнить меня! Я не совершил никакого преступления! Кэти жива, я сейчас видел ее! - Мы тоже видели ее, сэр. - Тогда освободите меня! Освободите! "Этого не может быть, они просто сошли с ума!" Он задохнулся и едва не упал. - Суд уже вынес свой приговор, сэр. - Но это несправедливо! Он подпрыгнул и вцепился в решетку, дико крича. Машина тронулась с места, увозя Кэти и Леонарда. Увозя их в Париж, и в Афины, и в Венецию, а весной - в Лондон, летом - в Стокгольм, осенью - в Вену. - Кэти, вернись! Кэти, ты не можешь так со мной поступить! Красные задние фары машины удалялись, подмигивая сквозь завесу холодного дождя. Надзиратели надвинулись сзади и схватили его, а он все продолжал кричать. ----------------------------------------------------------- 1) - Здесь и далее цитаты из Библии ("Песнь песней").