Г.К. Честертон



                    Борозды





   Когда я вижу, как зеленеют злаки на полях, воспоминание

бежит ко мне. Я пишу "бежит", ибо слово это как нельзя

лучше подходит к линиям распаханного поля. Гуляя или глядя

в окно купе, я внезапно заметил бегущие борозды. Они -

словно стрелы, взлетающие к небу; словно звери, взбегающие

на гору. Ничто не казалось мне таким живым и стремительным,

как эти бурые полосы, однако, провел их с трудом и тщанием

усталый, терпеливый человек. Он пытался провести их ровно,

не зная, что они изогнутся дугой. Изогнутость взрытой земли

поистине поразительна. Я всегда радуюсь ей, хотя ее не

понимаю. Умные люди говорят, что радость без понимания

невозможна. Те, кто еще умнее, говорят, что радость от

понимания гаснет. Слава Богу, я не умен, и могу радоваться

тому, чего не понимаю, и тому, что понимаю. Я радуюсь

правоверному тори, хотя не понимаю его. Я радуюсь либералу,

хотя понимаю его лучше, чем надо бы.

   Борозды прекрасны тем, что стремятся к прямизне и потому

изгибаются. Во всем, что изогнулось, должна быть тяга к

прямизне; все, что стремится к прямизне, должно изогнуться.

Потому и восхищают нас тугой лук, серебряная лента шпаги,

ствол дерева. В живой природе едва ли найдется пример

поникшей слабости. Вся красота мира - в немного поникшей

силе, которая подобна правде, смягченной милостью.

Мироздание жаждет прямоты и, к счастью, ее не достигает.

Четкая цель, твердый идеал изогнутся в борьбе с фактами. Но

это никак не значит, что начинать надо с размытой цели или

шаткого идеала. Не старайтесь сдаться, старайтесь устоять,

и положитесь в остальном на жизнь. Стремитесь вверх, словно

дерево; жизнь изогнет вас.

   Мораль, как это ни странно, предшествует басне, но я бы

не смог иначе передать вам, что вижу в бегущих бороздах.

Самая старая астрономия помогала вести их; самая старая

ботаника была им целью. Что же до геометрии, переведите это

слово.

   Когда я глядел на параллельные потоки земли, на бегущие

прямые, мне показалось, что я увидел, чем хороша демократия.

Передо мной было равенство, и оно превосходило величием

любое единовластие, ибо свободно летело через холм и дол.

Не только глупо, но и кощунственно говорить, что человек,

распахавший поле, испортил пейзаж. Человек создал пейзаж,

как ему и положено, ибо он - образ Божий. Холм, покрытый

зеленой травой или лиловым вереском, уступит красотою гряде,

к которой, словно ангелы, взлетают стрелы борозд.

Прекраснейшая долина уступит бурому склону, с которого они

сбегают, как бесы с крутизны.

   Твердые линии порядка и равенства придают пейзажу и

смысл, и мягкость. Пейзаж так красив именно потому, что

борозды обыденны и некрасивы. Кажется, я где-то писал, что

с плуга началась республика.