Теодор Стержон



                    Бог микрокосмоса

   

             Научно-фантастический рассказ



                               Перевод с английского Ф. Мендельсона

                                  Рис. Н. Воробьева



    

   

   ЭТО РАССКАЗ об одном человеке, который слишком многое мог, и о 

другом, который слишком многого хотел. Того, кто был почти всемогущ, 

звали Джемсом Киддером, а второй был его банкиром.

   Киддер был ученый и парень хоть куда. Жил он совершенно один на 

маленьком островке близ берегов Новой Англии. Однако он вовсе не 

походил на тех страшных ученых гномов, о которых вы, наверное, не раз 

читали. Он не был ни дельцом, думающим лишь о личной выгоде, ни 

циничным безумцем с манией величия. Он никому не строил козней и, 

насколько я знаю, ничего не собирался уничтожать. Он аккуратно 

стригся, следил за своими ногтями и вообще жил и мыслил, как самый 

обыкновенный нормальный человек. Он любил уединение, был немного 

ребячлив, невысок, полноват и блистателен. Его специальностью 

считалась биохимия. Все называли его мистер Киддер. Не доктор и не 

профессор. Просто    м и с т е р    Киддер.

   С детства был он, что называется, кислым яблочком, да таким и 

остался. Он не закончил ни колледжа, ни университета, так как считал, 

что такой путь к науке слишком долог, а главное - слишком истоптан. Он 

никак не мог свыкнуться с мыслью, что его учителя, может быть, кое-что 

знают о том, что говорят. Так же относился он к книгам. Он всегда 

задавал вопросы, порой весьма щекотливые, но последнее его ничуть не 

заботило. Он считал Грегора Менделя* отъявленным лжецом, Чарлза 

Дарвина - смешным философом, а Лютера Бербанка** - очковтирателем. 

Если он вступал в спор, то не успокаивался, пока его жертва не падала 

бездыханной. Когда он говорил с человеком, который когда-то что-то 

знал, он спрашивал, что он знает теперь, и вышибал из него дух. Когда 

же он говорил с человеком, который еще что-то знает, он просто 

повторял: "А откуда вы это знаете?" Самым любимым развлечением Киддера 

было сцепиться с каким-нибудь фанатичным евгеником и публично 

разделать его под орех. Не удивительно, что люди сторонились Киддера и 

никогда не приглашали на чашку чая. Он был вежлив, но совершенно не 

умел угождать.

   У Киддера имелось немного денег. На них он арендовал остров и 

построил там лабораторию. Однако, будучи биохимиком, он не мог 

копаться только в своем огороде. Поэтому никого особенно не удивило, 

когда Киддер вторгся в чужую область и усовершенствовал способ 

массовой кристаллизации витамина В1 - при желании он мог изготовлять 

его тоннами! Это принесло ему кучу денег. Он купил на них остров и, 

когда тот перешел в его полную собственность, нанял восемьсот человек, 

чтобы расширить лабораторию и возвести подсобные сооружения на участке 

в полтора акра. Затем он занялся исследованием сезали - волокон 

мексиканской агавы, из которых плетут канаты, - нашел способ их 

растворять и разорил всю канатную промышленность, изготовив 

практически неразрывающийся канат из обыкновенной травы.

   Вы, наверное, помните публичное испытание этого каната, устроенное 

Киддером над Ниагарским водопадом? Помните, как от берега к берегу 

протянули канат, а на нем, на крюке, остром, как лезвие бритвы, над 

самой стремниной подвесили десятитонный грузовик? Если помните, вам 

должно быть понятным, почему теперь все суда швартуются не на якорных 

цепях, а на канатах не толще простого карандаша, которые можно 

свернуть в бухточку, как тоненький шланг для поливки сада. Это тоже 

принесло Киддеру большой доход. Часть денег он потратил на 

приобретение циклотрона.

   После этого деньги вообще перестали для него быть деньгами. Они 

превратились просто в цифры в маленьких чековых книжках. Кое-что - 

совсем немного - Киддер тратил на пищу и оборудование, которое ему 

присылали на остров. Но вскоре и эти расходы прекратились. Банк 

отправил на гидроплане специального агента, чтобы узнать, жив ли 

Киддер вообще.

   Через два дня агент вернулся в легком трансе от того, что увидел на 

острове. Киддер был жив, здоров и сам производил для себя превосходную 

пищу, пользуясь удивительно простои системой синтеза. Банк немедленно 

обратился к Киддеру с письмом, спрашивая, не согласится ли мистер 

Киддер в собственных интересах обнародовать тайну своего земледелия 

без земли. Киддер ответил, что сделает это с удовольствием, и приложил 

к ответу все формулы. В постскриптуме он написал, что давно бы 

поделился своим открытием с другими, если бы знал, что оно хоть кого-

нибудь заинтересует. Он просто не сообразил... Таков был этот человек, 

благодаря которому совершилась одна из величайших революций второй 

половины двадцатого века - переход к промышленному производству 

сельскохозяйственных продуктов. Это открытие сделало Киддера еще 

богаче. Вернее, его банк. Самому Киддеру на деньги было наплевать.

   Однако по-настоящему Киддер развернулся лишь через восемь месяцев 

после посещения агента. И для биохимика, не имеющего даже звания 

доктора, развернулся довольно широко. Вот неполный список его 

открытий.

   Промышленный, коммерчески выгодный способ переработки алюминиевых 

сплавов в вещество, превосходящее по прочности лучшую сталь. После 

такой переработки алюминий можно было использовать как структурный 

металл.

   Демонстрационный прибор, который сам Киддер назвал "световым 

насосом". Его действие основано на том, что свет является формой 

материи, а следовательно, подчинен законам физики и электромагнетизма. 

В закрытой комнате к единственному источнику света приближают 

переменное магнитное поле, образуемое цилиндром "светового насоса", и 

свет втягивается в него. Затем он проходит сквозь "линзы" Киддера - 

кольца, поддерживающие постоянное электрическое поле вдоль линий 

скоростного затвора с ирисовой диафрагмой. За ней находится сердце 

"светового насоса" - кристалл-поглотитель, удерживающий на своих 

внутренних гранях до 98 процентов света. При включении такого прибора 

свет в комнате довольно заметно меркнет. Прошу извинить мой неученый 

язык, рассказываю как могу, в самых общих чертах.

   Синтетический хлорофилл - в любых количествах.

   Самолетный винт, при помощи которого можно развить скорость выше 

звуковой.

   Дешевый клей для снятия старой краски. После высыхания он снимается 

вместе с краской с любой поверхности, как чулок с ноги.

   Постоянная реакция расщепления атомов урана с выделением изотопа U-

238, который в двести раз активнее старого известного изотопа U-235.

   Пожалуй, достаточно?

   Сидя на своем маленьком острове, он обладал таким могуществом, 

которое могло бы сделать его властелином мира. Однако сам Киддер, по-

видимому, даже не подозревал этого. Он просто не думал о подобных 

вещах. Пусть мир сам печется о мирских делах, лишь бы никто не мешал 

ему проводить свои опыты! Связаться с Киддером можно было только по 

единственному радиофону особой конструкции, установленному в подвале 

Бостонского банка. И пользоваться этим радиофоном мог только один 

человек. Сверхчувствительный передатчик отвечал лишь на колебания, 

присущие телу банкира Конэнта. Причем Киддер предупредил Конэнта, что 

тот может его вызывать не иначе, как в случае крайней необходимости. 

Все идеи и патенты Киддера, то есть все, что Конэнту удавалось из него 

вытянуть, банкир осуществлял под псевдонимами, которые кроме него, не 

знал никто. Но ученому до этого было мало дела.

   В результате открытий Киддера начался поразительно быстрый 

прогресс, какого до сих пор не знала цивилизация. Его плоды пожинала 

вся страна, весь мир. Но самый богатый урожай пожинал банк. Он стал 

даже слишком предприимчивым. Он начал протягивать лапы к чужим 

пирогам. И чем больше вырастало таких щупалец, тем больше он пожирал 

чужих пирогов. Прошло совсем немного лет, и банк благодаря оружию, 

выкованному Киддером, стал почти таким же могущественным, как сам 

Киддер.

   Но только    п о ч т и .

   А теперь подождите: прежде, чем продолжать, я хочу заткнуть рот 

всякой деревенщине, которая сидит, как обычно, где-то в дальнем левом 

углу и брюзжит не переставая, что, мол, все это просто выдумки, что 

вообще один человек неспособен добиться таких успехов в самых разных 

науках, а тем более какой-то Киддер, и прочее.

   Да, я согласен. Скажу даже больше: при всей несомненной 

гениальности Киддера гений его не был созидательным. В сущности Киддер 

всегда оставался студентом. Он просто применял на практике то, что 

знал, то, что видел, и то, чему его учили.

   Когда Киддер впервые приступил к работе в новой лаборатории на 

своем острове, он рассуждал примерно следующим образом:

   "Все, что я знаю, я знаю со слов и из книг людей, которые •это 

узнали со слов и из книг других людей, которые в свою очередь... и так 

далее. Лишь время от времени кто-нибудь натыкается на что-то новое. 

Тогда он или кто-либо другой поумнее использует и распространяет это 

новое. Однако на каждого человека, открывающего нечто действительно 

стоящее, приходится более двух миллионов кропателей, которые только 

собирают и сохраняют сведения о том, что давно уже всем известно. Я бы 

знал гораздо больше, если бы мог обойти этот общий закон развития. 

Ждать счастливой случайности, которая обогатит знания человечества, 

мои знания, - слишком долго! Если бы можно было изобрести машину 

времени, я устремился бы в будущее и останавливался всякий раз, когда 

встречал что-то интересное. Но такое путешествие во времени 

невозможно. Время нельзя обогнать или ускорить его бег. Что же мне 

остается?

   Остается только ускорить развитие интеллекта, чтобы я мог наблюдать 

за ним и пользоваться тем, что он изобретает. Такое предположение 

мыслимо, однако вряд ли выполнимо. Легче самому усовершенствоваться во 

всех областях, чем дисциплинировать разум других людей в нужной мне 

степени. Это чудовищный труд. Мне такой труд не под силу. И вообще ни 

один человек с этим не справится.

   Ничего не поделаешь. Я не могу ускорить работу своего мозга и тем 

более мозга других людей. Неужели выхода нет? Быть этого не может! Не 

знаю как, не знаю когда, не знаю какой, но выход должен быть найден!"

   Именно этой проблеме, а не евгенике, не "световому насосу", не 

ботанике и не атомной физике посвятил себя Джемс Киддер. Он был 

практиком, и такая проблема представлялась ему несколько метафизичной. 

Однако он взялся за ее разрешение с присущей ему дотошностью, пустив в 

ход все свои специальные познания. День за днем Киддер бродил по 

острову, в бессильной злобе швыряя раковины в волны морского прибоя и 

немилосердно ругаясь. Затем пришло время, когда он заперся в своем 

доме и погрузился в мрачное раздумье. И наконец Киддер лихорадочно 

принялся за работу.

   Он работал в родной ему области - биохимии, сосредоточив все свое 

внимание на двух ее отраслях: на генетике и животном метаболизме***. 

Он узнал и запечатлел в своем ненасытном мозгу множество вещей, 

которые не имели ни малейшего отношения к тому, что его интересовало, 

и совсем мало из того, что ему действительно было нужно. Но он 

соединил это немногое с тем немногим, что он уже знал или предполагал, 

и со временем у него подобрался целый ряд проверенных фактов, на 

которые можно было опереться. Он шел самыми необычными путями. В 

математике это выглядело бы так, как если бы кто-нибудь начал умножать 

яблоки на груши или строить уравнения, прибавляя к одной его части 

логарифм корня квадратного из минус единицы, а к другой - знак 

бесконечности. Он делал ошибки, но только раз ошибся в выборе рода и 

уже много позднее также один раз ошибся в виде. Он столько просиживал 

над микроскопом, что у него начались галлюцинации: ему казалось, что 

его сердце гонит кровь сквозь черную трубку и она пульсирует под 

стеклом. Чтобы избавиться от наваждения, пришлось на два дня 

прекратить работу. Киддер не ставил опытов наобум и не проверял свои 

ошибки. Он предпочитал работать наверняка.

   И он добился успеха. Ему везло с самого начала и стало везти еще 

больше, когда он сформулировал закон вероятности и уточнил его до 

такой степени, что мог почти безошибочно предсказать, какими опытами 

стоит заниматься, а какими не стоит. И когда мутноватая слизь на 

стекле микроскопа начала шевелиться, Киддер понял, что стоит на верном 

пути. Когда эта слизь сама начала отыскивать себе пищу, он пришел в 

восторг. А когда она разделилась и через несколько часов снова 

разделилась, и каждая часть начала расти и делиться в свою очередь, 

Киддер испытал чувство торжества, ибо он создал жизнь.

   Он лелеял, вскармливал и опекал эту жизнь, порожденную его разумом. 

Он купал ее в волнах различных вибраций, сливал, дозировал и снова 

разъединял. Каждый новый шаг подсказывал ему, что делать дальше. И вот 

из его цистерн, пробирок и инкубаторов появились сначала амебоподобные 

существа, затем реснитчатые микроорганизмы, затем все быстрее и 

быстрее он начал создавать их разновидности с глазками, нервными. 

пузырьками и вскоре одержал победу из побед - вывел настоящую, не 

одно-, а многоклеточную бактерию! Гораздо медленнее он развил из нее 

кишечнополостные организмы, но когда это удалось, ему уже не 

составляло труда видоизменять их, наделяя различными органами, каждый 

из которых имел строго определенное назначение, а главное - 

передавался по наследству.

   Так появились высокоорганизованные моллюскоподобные существа со все 

более и более совершенными жабрами. В тот день, когда неописуемое 

создание впервые выползло по наклонному борту водоема, сжало жаберные 

щели и впервые слабо вдохнуло воздух, Киддер бросил работу, ушел на 

другой конец острова и напился до безобразия. За хмелем похмелье и 

прочее. Но вскоре он снова вернулся в лабораторию и накинулся на 

работу, забывая о сне и еде.

   Киддер свернул на боковую дорожку в науке, и здесь его ждал новый 

триумф - ускоренный метаболизм. Он извлекал и очищал всевозможные 

стимулирующие вещества из спирта, кока-колы, героина и прочих 

наркотиков, придуманных матерью-природой. Подобно ученому, который, 

изучая свертывание крови, вдруг обнаруживает, что активную роль в этом 

процессе играет щавелевая кислота, и только щавелевая кислота, Киддер 

начал отделять ускорители от замедлителей, возбуждающие элементы от 

усыпляющих во всех известных ему наркотиках. Полученные экстракты он 

зачастую пробовал на себе. Так ему удалось попутно найти одну штуку, в 

которой он чертовски нуждался: бесцветный эликсир, заменяющий сон. 

Отныне сон стал никчемной потерей времени, и Киддер трудился по 

двадцать четыре часа в сутки.



    



   Он искусственно синтезировал выделенные им вещества, очистив их от 

всех ненужных элементов. Далее он подверг их обработке радиацией и 

вибрацией. В красных кровяных тельцах, введенных в сосуд, где воздух 

вибрировал со сверхзвуковой скоростью, после их поляризации возникли 

какие-то свойства, которые в двадцать раз ускоряли сердцебиение 

подопытных существ. Они ели в двадцать раз больше, росли в двадцать 

раз быстрее, и умирали в двадцать раз скорее обычного.

   Киддер выстроил огромный герметически изолированный зал. Над ним он 

приказал построить комнату точно таких же размеров, но не столь 

высокую. В ней разместилась его контрольная лаборатория.

   Большой зал был разделен на четыре изолированные секции. В каждой 

из них Киддер поставил миниатюрные подъемники, деррик краны и 

всевозможные станки и инструменты. Люки с глазками соединяли зал с 

верхней комнатой.

   Тем временем в первой лаборатории было создано теплокровное, 

покрытое змеиной кожей существо с четырьмя конечностями и поразительно 

быстрым циклом развития: каждые восемь дней - поколение, 

продолжительность жизни - около двух недель. Подобно ехидне, оно было 

яйцекладущим млекопитающим. Беременность длилась шесть часов, яйца 

дозревали за три часа, а еще через четыре дня детеныши достигали 

половой зрелости. Каждая самка откладывала четыре яйца и жила ровно 

столько, сколько требовалось для выращивания малышей, после того как 

они вылупливались из яиц. Самцы погибали через два-три часа после 

спаривания. Эти существа обладали необычайной приспособляемостью. Они 

были маленькими - не длиннее семи сантиметров и не выше пяти, если 

считать от земли до плеч. Их передние конечности имели по три пальца с 

большим противостоящим пальцем из трех суставов. Они могли жить только 

в атмосфере с большим содержанием аммиака. Киддер вывел четыре семьи 

этих существ и поместил каждую в изолированную секцию большого зала.

   Теперь все было готово. Контролируя атмосферу секций, Киддер 

изменял температуру, влажность, содержание кислорода. Порой, вводя 

чрезмерное количество какого-нибудь газа, например двуокиси углерода, 

он морил свои создания, как мух, но те, что выживали, передавали 

возникающие свойства физической сопротивляемости новым поколениям. 

Время от времени, чтобы обновить наследственные качества рода, Киддер 

переносил яйца из одной изолированной секции в другую. В таких 

условиях, под неусыпным контролем создания начали быстро 

эволюционировать.

   В этом, собственно, и заключалось решение задачи. Киддер не мог 

ускорить развитие человеческого интеллекта настолько, чтобы тот 

ответил на все вопросы его ненасытного, невероятного ума. Он не мог 

ускорить развитие своего собственного разума. И вот он создал новую 

расу существ, которые развивались с такой быстротой, что вскоре должны 

были перегнать человеческую цивилизацию. И тогда он начнет у них 

учиться.

   Они были полностью во власти Киддера. Нормальная земная атмосфера 

отравила бы их, и Киддер сознательно демонстрировал это каждому 

четвертому поколению, чтобы они не пытались от него уйти. И они не 

пытались. Они должны были жить, прогрессировать, ставить свои 

маленькие опыты, ошибаться и находить решения во сто раз быстрее, чем 

люди. У них были все преимущества людей, потому что ими руководил 

Киддер. Человечеству понадобилось шесть тысяч лет, чтобы открыть 

науку, и еще триста лет, чтобы заставить ее по-настоящему служить 

себе. Киддеровским созданиям, чтобы сравняться с человечеством по 

умственному развитию, понадобилось всего двести дней. Начиная с этого 

момента, как доказал Киддер своими неожиданными открытиями, великий 

Томас Эдисон выглядел по сравнению с ними жалким ремесленником-

самоучкой.

   Киддер назвал их неотериками и заставил работать на себя. При этом 

он проявил недюжинную изобретательность. Он никогда не ставил перед 

неотериками невыполнимых задач и не заставлял их трудиться зря. Это 

была мудрая политика.

   Например, Киддер захотел, чтобы неотерики научились строить убежища 

из пористого материала. Для этого он создал необходимость в таких 

убежищах, обрушив на одну из секций неотериков потоки воды, 

затоплявшие их жилища. Неотерики быстро возвели водонепроницаемые 

убежища из водостойких материалов, которые Киддер сложил в углу 

секции. Киддер немедленно опрокинул хрупкие купола мощной струёй 

холодного воздуха. Неотерики возвели новые, которые могли 

противостоять и ливням и ветру. Киддер так резко понизил температуру, 

что неотерики не могли к ней приспособиться. Тогда они начали 

подогревать свои убежища маленькими очагами. Киддер быстро повысил 

температуру настолько, что неотерики едва не изжарились. Некоторые так 

и погибли, но один из мудрецов все-таки додумался, как строить прочные 

закрытые жилища из трехслойного рубероида, проделывая в среднем слое 

тысячи отверстий, чтобы создавалась тонкая воздушная прокладка.

   Пользуясь подобными приемами, Киддер быстро заставил неотериков 

создать свою маленькую, но высокоразвитую цивилизацию. Одну из секций 

большого зала он сделал засушливой, в другой создал очень влажный 

климат, а затем поднял разделяющую перегородку. Между неотериками двух 

секций разгорелась показательная война, а в блокноте Киддера появились 

записи о тактике военных действий и оружии. Затем последовала 

выработанная неотериками вакцина против простудных заболеваний. Именно 

благодаря ей эти заболевания сегодня совершенно исчезли. Благодаря 

неотерикам и президенту банка Конэнту, к которому эта вакцина попала. 

В один из зимних вечеров Конэнт разговаривал по радиофону таким 

гнусаво-сиплым от ларингита голосом, что Киддер послал ему флакон 

вакцины и раздраженно попросил никогда больше не подходить к аппарату 

в столь отвратительном состоянии. Конэнт подверг вакцину анализу, и 

снова счета Киддера начали расти. Счета банка тоже.

   Вначале Киддер поставлял каждой секции материалы, которые, по его 

мнению, могли понадобиться неотерикам, но когда они достигли такого 

уровня развития, что могли уже сами производить все необходимое из 

простейших элементов, он стал давать им только сырье. Способ 

производства сверхпрочного алюминия был найден после того, как он 

установил над одной из секций мощный пресс. Нижняя плита пресса, 

скользя по стенам, начала опускаться со скоростью десяти сантиметров в 

день. Она грозила раздавить все живое. Под угрозой неминуемой гибели 

неотерики в целях самосохранения начали подпирать плиту самыми 

прочными материалами, какие у них имелись. Но Киддер позаботился о 

том, чтобы в этой секции были только окись алюминия, минимальное 

количество прочих химических элементов, вдоволь электроэнергии и 

больше ничего. Сначала неотерики возвели двенадцать алюминиевых 

колонн. Когда эти колонны согнулись и сплющились, они попробовали 

придать им такую форму, при которой мягкий металл приобретал 

наибольшую прочность. Это не удалось. Тотчас же они возвели новые 

подпорки, еще более прочные. И наконец процесс остановился. Тогда 

Киддер взял одну из колонн и подверг ее анализу. Она была сделана из 

сверхпрочного алюминия, превосходящего но твердости молибденистую 

сталь.

   Этот опыт подсказал Киддеру, что ему пора изменить обращение с 

неотериками и как-то упрочить свое влияние, пока они не сделались 

слишком изобретательными. Например, его очень интересовали проблемы 

атомной энергетики, но он боялся доверить крохотным сверхученым столь 

мощное оружие. Сначала он должен был сам увериться, что они 

воспользуются им точно по назначению. И тогда он ввел культ страха. 

Малейшее отклонение от полученных свыше указаний немедленно влекло за 

собой гибель половины племени. Например, если он приказывал 

разработать дизельный мотор без маховика, а какой-нибудь хитрец из 

юных неотериков использовал хоть частицу материала для строительных 

целей, половина племени тотчас умирала. Разумеется, к тому времени 

неотерики уже обладали письменностью и, разумеется, писали они на 

языке Киддера. Экран телетайпа, установленный в застекленном углу 

каждой секции, был их священным алтарем. Все возникающие на нем 

приказы должны были немедленно исполняться. В противном случае...

   Это нововведение значительно упростило работу Киддера. Отпала 

необходимость в обходных маневрах. Теперь он мог просто давать любые 

задания, и какими бы трудными они ни казались, третье или четвертое 

поколение неотериков так или иначе осуществляло его волю.

   Вот несколько выдержек из наставления юным неотерикам, 

обнаруженного и заснятого Киддером скоростными телескопическими 

кинокамерами. Поскольку письменный язык неотериков чрезвычайно 

упрощен, цитаты даются в переводе:

   "Каждый неотерик должен подчиняться закону под страхом смерти. Если 

он ослушается, племя казнит его в целях самосохранения".

   "Первая обязанность и цель всего племени, а равно отдельных 

индивидуумов - выполнение приказов словопечатающей машины".

   "Когда машина дала приказ, всякое использование материалов или 

энергии не по назначению, равно как попытка использовать их для каких-

либо иных целей, карается смертью".

   "Любая информация, относящаяся к проблеме, подлежащей разрешению, а 

также все, хотя бы отдаленно связанные с нею опыты и идеи являются 

достоянием племени".

   "Всякий индивидуум, уклоняющийся от участия в работе племени, либо 

работающий не на полную силу, либо, наконец, заподозренный в одном из 

этих преступлений, карается смертью".

   Таковы были плоды абсолютного господства Киддера. Этот закон 

произвел на него тем большее впечатление, что он о нем даже не 

подозревал. Неотерики выработали и развили его совершенно 

самостоятельно. И это было для них великим благом.

   Так наконец Киддер добился осуществления своей мечты. Переходя от 

телескопа к телескопу в верхней лаборатории, просматривая замедленную 

демонстрацию фильмов, заснятых его скоростными киноаппаратами, он мог 

теперь безгранично черпать знания из динамичного и безотказного 

источника информации. Под ним в огромном квадратном здании, в четырех 

секциях площадью по две десятых гектара каждая жил и развивался 

удивительный новый мир. И он был богом этого мира.

   Ум Конэнта весьма походил на ум Киддера в одном отношении: идя к 

цели, он всегда выбирал кратчайший путь, а, как известно, кратчайшее 

расстояние между двумя точками - прямая. При этом никакие препятствия 

не играли роли. История его восхождения на пост президента банка была 

сплошной цепью безжалостных преступлений, единственным оправданием 

которых было то, что в конечном счете Конэнт добивался своего. Как 

осторожный и мудрый стратег, он никогда не старался победить 

противника одной грубой силой численного превосходства. Ловким 

маневром он обходил его с обоих флангов, окружал и... Случайно 

попадавшие в кольцо невинные зрители во внимание не принимались.

   Так, например, когда Конэнт оттягал у некоего Грэнди участок в 

тысячу акров и получил все права на чужую землю, это его не 

удовлетворило. Грэнди был владельцем аэропорта. Он владел им по 

наследству: аэропорт построил еще его отец. Конэнт оказывал на Грэнди 

всяческое давление, по тот не поддавался. Тогда Конэнт убедил 

чиновников городского самоуправления проложить поперек аэродрома 

канализационный коллектор. Труба была такой величины, что испортила 

Грэнди весь бизнес. Зная, однако, что тот будет мстить и что, пока он 

богат, это может быть опасно, Конэнт одновременно изъял из банка 

Грэнди половину фондов и довел банк до краха. Грэнди потерял все до 

последнего цента и кончил свои дни в лечебнице для умалишенных. Конэнт 

потом весьма гордился своей предусмотрительностью.

   Подобно многим счастливчикам, ухватившим золотого тельца за хвост, 

Конэнт потерял чувство меры. Огромная разветвленная организация дала 

ему столько денег и такую власть, о какой не мог мечтать ни один 

концерн в мире. Но ему все было мало. Конэнт жаждал денег так же, как 

Киддер знаний, - ненасытно. Чудовищная пирамида предприятий была для 

Конэнта тем же самым, что неотерики для Киддера. Каждый из них создал 

себе особый мир и каждый старался извлечь из своего мира как можно 

больше - знаний или выгоды. Правда, Киддер при этом беспокоил только 

своих неотериков. Но и про Конэнта нельзя сказать, что он делал людям 

одно зло. Он был далеко не глуп, а потому скоро понял, как много 

значит популярность. Ни один делец не может успешно грабить людей в 

течение многих лет, если он среди них непопулярен. Но техника 

завоевания популярности в наше время, слава богу, достаточно развита: 

стоит ею овладеть - и вы можете делать все, что заблагорассудится.

   Единственное, чего Конэнт боялся, и не на шутку, так это того, что 

Киддер когда-нибудь вдруг заинтересуется делами мира сего и захочет 

все переделать по-своему. Потенциальных возможностей у него бы на это 

хватило, не сомневайтесь! Победить на президентских выборах для 

Киддера было бы все равно, что перевернуться с боку на бок в своей 

постели. И здесь Конэнт был бессилен. Он мог только связываться время 

от времени с Киддером по радиофону и осведомляться, не нужно ли тому 

чего-нибудь для его исследований. Такая деликатность Киддеру 

нравилась. Но вместе с этим, опять же время от времени, Конэнт 

подбрасывал Киддеру всякие проблемы, которые могли его увлечь и 

удержать на затерянном островке еще на неопределенное количество дней, 

недель, месяцев. "Световой насос" был одной из таких выдумок Конэнта. 

Он предложил Киддеру пари, что тому подобной штуки не сделать. Киддер 

сделал.

   Однажды вечером Киддер услышал сигнал радиофона. Лениво 

выругавшись, он отложил киноленту, которую рассматривал, пересек 

закрытый двор и очутился в старой лаборатории. Радиофон надрывался. 

Киддер щелкнул тумблером. Пронзительный писк умолк.

   - В чем дeлo?

   - Хэлло, - заговорил Конэнт. - Вы заняты?

   - Не очень, - ответил Киддер. Пленка была удачной. Скоростные 

киноаппараты запечатлели искусную работу группы неотериков, 

синтезировавших каучук из чистой серы. Наверное, он поделился бы с 

Конэнтом своей радостью, но как-то так получилось, что Конэнт до сих 

пор ничего не знал о неотериках, а теперь говорить об этом уже было 

неудобно.

   - Мм...  послушайте, Киддер, - продолжал Конэнт - Я тут недавно был 

в клубе. Собралась кампания, целый вечер болтали. Слышал кое-что 

интересное.

   - Что имeннo?

   - Со мной было двое парней, их бизнес энергетика. Знаете, откуда мы 

получаем энергию? Тридцать процентов дают атомные установки, остальное 

- гидростанции, паровые турбины и дизели.

   - Не знал, - ответил Киддер. В подобных вещах он был невиннее 

новорожденного.

   - Так вот, мы говорили о том, каким должен быть источник энергии 

будущего. Один из этих парней сказал, что сначала надо его создать, а 

потом уже обсуждать. Другой заспорил. Я, говорит, не знаю, как он 

будет называться, но описать его могу. Новый источник энергии должен 

обладать всеми положительными качествами старых, плюс еще несколькими. 

Например, его энергия должна быть много дешевле. Он должен быть 

гораздо мощнее. Должен превосходить все прочее по легкости передачи 

энергии от источника к потребителю. Улавливаете? Любое из этих 

достоинств сразу даст новому источнику энергии фору по сравнению с 

другими. Но я мечтаю о таком источнике, который обладал бы всеми этими 

преимуществами. Как по-вашему, это возможно?

   - В пределах возможного.

   - В самом дeлe?

   - Попробую.

   - Ладно. Держите меня в курсе.

   Раздался щелчок - Конэнт повернул выключатель. Он повернул 

маленький рычажок, установленный Киддером на передней панели прибора 

только для вида - радиофон выключался автоматически, когда Конэнт от 

него отходил. Но этого он не знал. После резкого щелчка выключателя 

Киддер услышал голос банкира:

   - Если он это сделает, - пробормотал Конэнт, - я на коне.



    



   А если нет, по крайней мере несчастный идиот не скоро выберется со 

своего ост...

   Вскинув брови, Киддер некоторое время смотрел на умолкнувший 

радиофон. Затем его брови насупились, а плечи опустились. Конэнт явно 

что-то замышлял. Впрочем, Киддера это не беспокоило. Он никому не 

делал зла. Он никого не трогал. Какого же черта ему опасаться? И он 

вернулся к своим неотерикам, увлеченный мыслью о новой энергии.

   Спустя одиннадцать дней Киддер вызвал Конэнта и продиктовал 

подробную инструкцию, как установить на радиофоне экран для дальнего 

приема изображений. Когда переоборудование было закончено, Киддер 

впервые в жизни отступил от своего обычного лаконизма.

   - Конэнт, - сказал он, - вы упомянули о новом источнике энергии, 

который превосходил бы все ныне существующие по мощности, дешевизне и 

легкости передачи энергии на расстояние. Вы сами в это не верили. 

Думаю, вас заинтересует построенный мною маленький генератор. Он 

мощен, Конэнт, невероятно мощен. Передача энергии беспроволочная. 

Достаточно маленькой, хорошенькой антенки. Вот, включите экран!

   Киддер положил под объектив своего передатчика лист бумаги - на 

экране Конэнта возник чертеж.

   - Это принципиальная схема приемника. Теперь слушайте. Луч энергии 

так плотен и имеет такую точную направленность, что на расстоянии до 

двух тысяч миль потери составляют не более трех тысячных процента. 

Система замкнутая. Это означает, что малейшая утечка энергии мгновенно 

воспринимается передатчиком, который автоматически увеличивает 

мощность излучения. Конечно, его мощность имеет пределы, но 

практически они недостижимы. И вот еще что. Моя малютка может посылать 

одновременно восемь лучей мощностью по восемь тысяч лошадиных сил 

каждый. От каждого луча можно отбирать любую необходимую мощность - ее 

хватит и на то, чтобы перевернуть страницу книги, и на работу 

движителей сверхвысотного самолета. Постойте, я еще не кончил. Каждый 

луч, как я уже сказал, возвращает сигнал от приемника к передатчику. 

Это позволяет не только контролировать расход энергии, но и направлять 

ее, куда нужно. Контакт устанавливается один раз - после этого луч 

никуда уже не отклонится и будет следовать за приемником повсюду. Он 

может приводить в движение любые суда, самолеты, автомобили, не говоря 

уже о стационарных установках. Вам это подходит?

   Конэнт, который был всего лишь банкиром, а не ученым, смахнул рукой 

пот с лоснящейся лысины и прохрипел:

   - Киддер, до сих пор вы меня никогда не разыгрывали. Я верю. А как 

насчет стоимости?

   - Дорого, - быстро ответил Киддер. - Дороже атомной установки. Но 

зато никаких линий высокого напряжения, никаких проводов, никаких 

кабелей, ничего! Принимающее устройство лишь немногим сложнее обычного 

радиоприемника. Что касается передатчика, то это.. мм.. не просто.

   - Долго пришлось провозиться?

   - Нет, - ответил Киддер. - Вы спрашиваете, долго ли? Нет, не очень. 

Этот прибор был плодом коллективных усилий полутора тысяч 

высокоразвитых существ, посвятивших его разработке всю свою жизнь... - 

но Киддер не хотел вдаваться в подробности.

   - Конечно, - сказал он, - то, что у меня есть, пока еще только 

модель.

   - Модель?! - Конэнт поперхнулся. - И она дает?..

   - Более шестидесяти тысяч лошадиных сил, - весело подтвердил 

Киддер.

   - Боже милостивый! Значит, большая установка... Одного передатчика 

хватит...

   Конэнт на мгновение умолк, потом спросил:

   - На каком топливе он работает?

   - Ни на каком, - ответил Киддер. - Объяснять сложно и долго. Это 

новый источник энергии невероятной силы. Он... в общем он очень силен. 

Его мощность такова, что им опасно пользоваться не по назначению.

   - Что? - злобно фыркнул Конэнт. - Что значит "не по назначению"?

   Киддер изогнул бровь. Конэнт    о п р е д е л е н н о    что-то 

замышлял. После второго предупреждения даже Киддер, самый доверчивый 

из людей, невольно насторожился.

   - Я сказал то, что хотел сказать, - спокойно ответил он. - Понять 

до конца не старайтесь - я и сам-то не все понимаю. Знаю только, что 

эта чудовищная энергия образуется в результате нарушения равновесия 

двух взаимно уравновешивающих сил. Эти силы космического порядка. Они 

создают звезды и расщепляют атомы. Недавно они шутя обратили в пыль 

спутники Сириуса. С такою силой шутить нельзя.

   - Я и не собирался, - пробормотал Конэнт. В голосе его звучала 

растерянность.

   - Приведу пример,- продолжал Киддер.- Представьте себе, что у вас в 

каждой руке по длинному стержню. Соедините их концами и давите. Пока 

давление рук направлено точно вдоль оси стержней, сила левой руки 

будет уравновешивать силу правой. Теперь представьте, что я подхожу и 

одним пальцем совсем легонько ударяю по месту соприкосновения 

стержней. Что произойдет? Стержни мгновенно отклонятся от прямой 

линии, и вы сломаете себе пальцы. Равнодействующая сила возникает под 

прямым углом от оси двух взаимно уравновешенных сил. Моя 

энергетическая установка основана на аналогичном принципе. Чтобы 

нарушить равновесие сил достаточно ничтожного количества энергии. 

Когда знаешь как, сделать это несложно. Гораздо сложнее сохранить 

контроль над возникающей равнодействующей. Это надо уметь. Я умею.

   - Мм... понятно.

   На несколько секунд Конэнт умолк, потом злорадно завопил:

   - Боже спаси и помилуй электрические компании! От меня им милости 

не будет. Слушайте, Киддер, мне нужен большой передатчик энергии в 

полную величину!

   Киддер хмыкнул в микрофон:

   - А не многого вы хотите, Конэнт? Здесь нет рабочих, вы знаете, а 

сам я не собираюсь возиться с установкой, в которой одна аппаратура 

весит тонн четыреста-пятьсот.

   - Через сорок восемь часов я пришлю вам пятьсот инженеров и 

техников.

   - Вы этого не сделаете, Конэнт. Я не хочу с этим связываться. 

Зачем? Я никого не трогаю, мне и так хорошо, и я не желаю, чтобы кто-

то путался у меня под ногами.

   - Послушайте Киддер, не валяйте дурака! Я вам заплачу.

   - У вас не хватит денег, - насмешливо сказал Киддер и выключил 

радиофон. Его выключатель сработал сразу.

   Конэнт был в бешенстве. Он орал в микрофон и тыкал пальцем в кнопку 

вызова. Но Киддер на своем острове ничего неp слышал. Он оставил 

визжащий аппарат и ушел в лабораторию. Теперь он жалел, что передал 

Конэнту схему приемника. Кто же мог знать? Ему так хотелось 

попробовать, как будет вести себя самолет или автомобиль, питаемый 

энергией от модели неотериков. Теперь жалеть поздно. Впрочем, у 

Конэнта все равно ничего не выйдет. В схеме приемника разберется любой 

радиотехник, зато схему передатчика им никогда не понять. А модель 

Конэнт не получит.

   К сожалению, Киддер плохо знал Конэнта.

   Дни Киддера были заполнены бесконечными исследованиями. Как и его 

неотерики, он никогда не спал. Ел он каждые пять часов и регулярно 

каждые двенадцать часов по тридцать минут занимался гимнастикой. Он не 

следил за днями - к чему? В случае нужды год и число он мог бы узнать 

у Конэнта. Но Киддеру все это было попросту безразлично. Он отрывался 

от наблюдений только для того, чтобы разработать и поставить перед 

неотериками новую проблему. Как раз в то время его заинтересовали 

средства обороны. Мысль о них возникла в результате последних 

разговоров с Конэнтом. Впрочем, причина эта сразу отошла на задний 

план - Киддера увлекла сама идея. И неотерики уже трудились над 

созданием высокочастотного электрического поля, хотя Киддер и не видел 

в нем никакой практической необходимости. В самом деле, зачем ему эта 

незримая стена, убивающая все живое? Его интересовала теоретическая 

сторона.

   Киддер разогнулся и отошел от телескопа, сквозь который наблюдал 

сверху за работой своих созданий. Здесь, в обширной контрольной 

лаборатории, он чувствовал себя по-настоящему счастливым. Ему не 

хотелось уходить отсюда даже на короткие минуты, отведенные для еды. 

Каждый раз, отправляясь в старую лабораторию, он грустно прощался со 

своими неотериками, а по возвращении радостно их приветствовал. Слегка 

посмеиваясь над самим собой, Киддер вышел из здания.

   В море виднелась черная точка - в нескольких милях от острова 

курсом на материк шел могучий корабль. Киддер остановился, глядя на 

него с глухим беспокойством. По бокам черного тела обозначились две 

белые полоски пены, судно приближалось. Киддер раздраженно фыркнул, 

вспомнив о том, как несколько лет назад на остров высадилась из 

любопытства целая орава яхтсменов. Эти бравые кретины замусорили его 

любимый остров и настолько заморочили ему голову дурацкими вопросами, 

что он потом несколько дней не мог обрести привычного равновесия. Боже 

правый, как он ненавидел эту публику.

   Неприятные воспоминания породили неприятные ассоциации. Пока Киддер 

шел через двор, ассоциации сложились в мысли. Сначала он подумал, что 

было бы неплохо окружить лаборатории каким-нибудь силовым полем и 

повесить предупреждения для незваных гостей. Вторая мысль была о 

Конэнте, последнее время он вызывал у Киддера смутную тревогу. 

Особенно этот разговор по радиофону два дня назад. Строить 

энергопередатчик на его острове - только этого еще не хватало!

   Конэнт поднялся с лабораторного табурета навстречу Киддеру. Долгое 

время они смотрели друг на друга молча. Киддер не виделся с 

председателем банка бог знает сколько лет, Один его вид вызывал у него 

головную боль.

   - Хэлло! - жизнерадостно сказал Конэнт. - А вы не плохо выглядите!

   Киддер что-то буркнул. Опустив свою громоздкую тушу снова на 

табурет, Конэнт продолжал:

   - Не тратьте время на вопросы, мистер Киддер, я все объясню сам. Я 

прибыл на маленькой лодке два часа назад. Поганый способ передвижения, 

но мне хотелось преподнести вам сюрприз. Последние две мили мои парни 

шли на веслах. Кстати, у вас тут ни охраны, ни черта - таким путем к 

вам может вломиться кто угодно.

   - А кому это нужно? - проворчал Киддер. Чужой голос резал ему уши. 

Конэнт говорил слишком громко для такой маленькой комнаты, во всяком 

случае так казалось Киддеру, привыкшему к одиночеству и тишине. 

Встрепенувшись, он занялся приготовлением своего обычного легкого 

блюда.

   - Кому? Ну-у-у, хотя бы мне, - протянул банкир, вытаскивая 

металлический футляр с сигарами. - Не возражаете, если я закурю?

   - Возражаю! - резко ответил Киддер.

   Конэнт добродушно рассмеялся и спрятал сигары.

   - Ладно, - сказал он. - Я приехал, чтобы уговорить вас. Эту 

энергетическую станцию надо построить на вашем острове.

   - Кажется, радиофон не испортился?

   - О нет, но когда я здесь, меня вы не сможете просто выключить! Так 

как насчет этого?

   - Я уже ответил!

   - Но вы должны согласиться, Киддер, должны! Подумайте! Подумайте о 

благе всех потребителей, которые сейчас оплачивают чудовищные счета 

электрических компаний!

   - Плевать мне на потребителей! Почему вы хотите строить именно 

здесь?

   - Ах вот что! Потому что здесь идеальное место. Остров принадлежит 

вам. Работу можно вести без всякой огласки. Мы построим установку 

втайне и выпустим вашу птичку на энергетический рынок, когда она 

оперится. К тому времени остров можно сделать неприступным.

   - Нет. Что вы ко мне привязались?

   - Никто не будет вас беспокоить. Мы развернем работы на северной 

половине острова, в миле с четвертью от вас и ваших лабораторий. 

Кстати, где эта модель передатчика?

   У Киддера был полон рот синтетической пищи, поэтому он молча 

показал рукой на маленький столик, где стояла модель, удивительнейшее 

сооружение из стали, пластмасс и крошечных спиралек. Высотой она была 

не более четырех футов. Конэнт встал и подошел к столу.

   - Работает? Превосходно, - Конэнт облегченно вздохнул и сразу 

изменил тон: - Поверьте, Киддер, мне это крайне неприятно, но я очень 

хочу иметь вашу установку. Карсон! Роббинс!

   Два индивидуума с бычьими затылками выступили из углов лаборатории. 

Один из них лениво щелкнул предохранителем пистолета. Киддер 

остолбенело переводил взгляд с одного на другого.

   - Эти джентльмены немедленно исполнят любой мой приказ, Киддер. 

Через полчаса на остров высадится группа инженеров и монтажников Они 

подготовят северную часть острова для постройки установки. В отношении 

вас они будут действовать точно так же, как я. Вопрос будете вы нам 

помогать или нет, уже не имеет значения. Мне безразлично, умрете вы 

или останетесь в живых. Мои инженеры смогут сами воспроизвести вашу 

модель в натуральную величину.

   Киддер молчал. Он перестал жевать, когда увидел детину с 

пистолетом, и только теперь проглотил застрявший кусок. Безмолвно и 

неподвижно сидел он, склонившись над своей тарелкой.

   Конэнт направился к двери.

   - Роббинс, сможешь унести эту модель? - спросил он, прерывая 

молчание. Великан спрятал пистолет, легко приподнял модель и кивнул.

   - Тогда отнеси ее на берег. Там встретишь судно и скажешь мистеру 

Иогансену, инженеру, что это и есть модель, по которой он будет 

работать.

   Роббинс вышел. Конэнт повернулся к Киддеру.

   - ...Нам не стоит ссориться, - сказал он медоточивым голосом. - Вы, 

я вижу, упрямитесь, но я на вас не сержусь. Понимаю, каково вам! Мы 

вас оставим в покое, я обещал. Но я о ч е н ь хочу завершить эту 

работу, и такая мелочь, как ваша жизнь, меня бы не остановила.

   - Убирайтесь! - сказал Киддер. Две вздувшиеся вены пульсировали у 

него на висках. Голос был тих и дрожал.

   - Прекрасно! Всего наилучшего, мистер Киддер. Да, кстати! Вы 

чертовски пронырливый парень. (До сих пор никто еще так не отзывался о 

научных способностях мистера Киддера.) Вы, конечно, можете взорвать 

все и выставить нас с острова. Это учтено. И я бы на вашем месте не 

стал этого делать. Вы получите все, что вам нужно. Уединение? 

Превосходно. Вас никто не тронет. Но и вы в свою очередь но трогайте 

меня. Если со мной здесь что-нибудь случится, мои люди разбомбят весь 

остров. Может быть, им это не удастся. Тогда за дело возьмется 

правительство Соединенных Штатов. Надеюсь, вы этого не хотите? 

Бороться с правительством - слишком сложная штука для одного человека. 

То же самое произойдет, если после моего возвращения на материк 

установка каким-либо образом будет выведена из строя. При этом вас 

могут убить. И уж наверняка будут беспокоить, очень беспокоить, все 

время! Итак, благодарю вас за... мм... понимание и сотрудничество.

   Банкир хрюкнул и вышел. Его мрачная горилла последовала за ним.

   Киддер долго еще сидел неподвижно. Потом он потряс головой и сжал 

ее руками. Он был очень испуган. И не потому, что опасность угрожала 

его жизни: под угрозой была работа, уединение, весь его мир. Страх и 

растерянность овладели им. Киддер не был дельцом. Он не знал, как себя 

вести с людьми. Всю жизнь он старался отгородиться от людей и их дел. 

И когда ему приходилось с ними сталкиваться, он становился похожим на 

испуганного ребенка.

   Немного успокоившись, Киддер начал раздумывать, что будет, если 

энергоустановку все-таки построят. Последствия представлялись ему 

довольно туманно. Разумеется, правительство заинтересуется 

передатчиком. Если... если к тому времени Конэнт сам не станет 

правительством. Установка представляла собой источник энергии 

невероятной силы и не только такой энергии, какая приводит в движение 

колеса.

   Киддер встал и поспешил к родному для него миру, обитатели которого 

могли его понять и защитить. Он сбежал от людей к своим неотерикам и с 

головой погрузился в работу.

   На следующей неделе Киддер вызвал Конэнта по радиофону. Банкира 

этот вызов удивил. Он пробыл на острове два дня - строительство при 

нем разворачивалось нормально - и вернулся на материк только после 

прибытия судна с рабочими и материалами. Главный инженер Иогансен 

держал с ним постоянную радиосвязь. Ни он, ни его помощники не знали 

толком, что они строят на острове. Только неисчерпаемые ресурсы банка 

помогли Конэнту завербовать такого инженера и отборных, опытнейших 

рабочих.

   Впервые увидев модель, Иогансен пришел в экстаз. Он хотел 

поделиться своим восторгом с друзьями, однако единственный 

радиопередатчик был связан постоянной настройкой только с личным 

кабинетом Конэнта в банке, и вооруженные люди банкира, по одному на 

каждых двух рабочих, имели строжайший приказ немедленно уничтожить 

любой другой передатчик, если таковой окажется на острове. Вскоре 

Иогансен понял, что стал пленником. Сначала он пришел в ярость, но 

потом решил, что быть пленником за пятьдесят тысяч долларов в неделю 

не так уж скверно. Один инженер и двое рабочих держались на этот счет 

иного мнения. Через несколько дней после прибытия на остров они начали 

выражать недовольство. Затем однажды ночью все трое исчезли. Именно в 

ту ночь на берегу прозвучало пять револьверных выстрелов. Вопросов 

никто не задавал, и недовольных больше не оказалось.

   Когда Киддер вызвал Конэнта, банкир постарался скрыть удивление и 

заговорил первым своим обычным агрессивно-жизнерадостным тоном:

   - Хэлло! Вам что-нибудь понадобилось?

   - Да, - ответил Киддер. Он говорил тихо и совершенно бесстрастно. - 

Предупредите своих людей. Никто из них не должен пересекать белую 

черту, нанесенную поперек острова в пятистах ярдах севернее моих 

лабораторий.

   - Предупредить? К чему это, дорогой мой? Я уже приказал ни в коем 

случае вас не беспокоить.

   - Очень хорошо, что приказали. А теперь предупредите. Я окружил 

лаборатории электрическим полем. Любое живое существо, которое в него 

попадет, будет убито. А я не хочу брать грех на душу. Если вашим 

рабочим дорога жизнь, пусть не переступают черту. Скажите им это.

   - Послушайте, Киддер! - запротестовал банкир. - Все это совершенно 

ни к чему! Никто вас не тронет. Зачем...

   Но тут он заметил, что надрывается впустую: микрофон был выключен. 

Конэнт по опыту знал, что вызывать Киддера бессмысленно. Вместо этого 

он вызвал Иогансена и объяснил ему суть дела. Иогансену оно пришлось 

не по вкусу, но он просто повторил приказ и отключился. Конэнт 

вздохнул. Ему нравился этот инженер. На какой-то миг он даже пожалел, 

что Иогансен уже никогда не вернется с острова. Во всяком случае, 

живым.

   Но Киддер - вот кто начал его беспокоить! Киддер становился 

загадкой. Правда, пока он заботился только о своей обороне, и в этом 

не было ничего страшного. Но когда установка заработает, надо будет 

его убрать. Конэнт не мог допустить, чтобы, помимо него, существовал 

еще какой-то независимый гений со своими собственными взглядами и 

убеждениями. Впрочем, Конэнт знал, что пока он не трогает Киддера, ни 

его честолюбивым планам, ни энергоустановке ничто не грозит. Киддер 

сам должен был понимать, что до поры до времени ему выгоднее иметь 

дело с одним банкиром, чем с целой сворой правительственных 

соглядатаев от науки.

   После того как на северной оконечности острова начались работы, 

Киддер лишь однажды вышел из своей крепости, и то ему пришлось для 

этого пустить в ход все свои скромные дипломатические способности. 

Зная силу установки и зная, что произойдет, если ее энергия будет 

направлена не по назначению, Киддер добился у Конэнта разрешения на 

осмотр большого передатчика, который к тому времени был уже почти 

готов. Свое заключение он обещал сообщить банкиру по радиофону, когда 

вернется в лабораторию. Обеспечив таким образом свою безопасность, 

Киддер выключил защитное поле и отправился на северный конец острова.

   Здесь его ожидало внушительное зрелище. Четырехфутовая модель была 

увеличена почти во сто раз. Массивную башню высотой около трехсот 

футов сплошь заполняли странные рычаги и удивительные спирали, которые 

выглядели такими хрупкими в модели неотериков. На вершине башни 

сверкал полированный шар из золотого сплава - передающая антенна. Она 

должна была посылать тысячи направленных потоков энергии, от которых 

тысячи приемников, расположенных на огромном расстоянии, смогут 

отбирать любую мощность. Иогансен сказал Киддеру, что большая часть 

приемников уже готова, но поскольку этой стороной дела занимались 

другие, подробностей он не знает. Киддер облазил всю установку, ощупал 

каждую деталь и под конец с уважением пожал инженеру руку.

   - Я не хотел, чтобы это стояло здесь, - сказал он застенчиво. - Да 

и сейчас не хочу. Но ваша работа - сплошное удовольствие. Приятно 

смотреть.



    



   - А мне приятно познакомиться с человеком, который это изобрел.

   Киддер вспыхнул.

   - Ничего я не изобрел, - сказал он, - Может быть, при случае я вам 

покажу, кто это сделал. А я... впрочем, будьте здоровы!

   Боясь сболтнуть лишнее, он повернулся и зашагал прочь.

   - Убрать? - прозвучал над ухом Иогансена голос. Один из 

телохранителей Конэнта целился в спину Киддера из пистолета. Иогансен 

ударил его сверху по руке.

   - Нет, - сказал он, и полез пятерней в затылок. "Так вот она, эта 

таинственная опасность с другого конца острова! Не знаю. По-моему он 

дьявольски славный маленький человечек!"

   

                         *    *     *



   В Новом Вашингтоне, в недрах Белого дома, сидели под сводами 

круглой комнаты пять человек: президент, трое военных и один штатский. 

Магнитофон, установленный под столом президента, записывал каждое 

слово. А за две с лишним тысячи миль от них Конэнт склонился над 

приемником, настроенным на волну передатчика в боковом кармане 

штатского.

   Первым заговорил один из офицеров:

   - Господин президент, "сумасшедшие претензии" этого джентльмена 

вполне обоснованы. Он доказал, что его продукция точно отвечает 

каждому пункту рекламного проспекта.

   Президент взглянул на штатского, потом снова перевел взгляд на 

офицера.

   - Я не спрашиваю у вас отчета, - сказал он. - Объясните коротко, 

что случилось?

   Другой военный нервно вытер лицо большим носовым платком цвета 

хаки.

   - Вы можете нам не верить, господин президент, но это все равно 

останется правдой. Вот здесь, в чемоданчике, у мистера Райта лежит 

штук сорок маленьких... если хотите... бомб.

   - Это не бомбы, - уточнил Райт.

   - Хорошо. Пусть не бомбы. Мистер Райт расплющил две этих штуки 

молотом на наковальне. Ничего не случилось. Потом он бросил еще две в 

электрическую печь. Они вспыхнули, как шарики из фольги, и обуглились. 

Одну штуку мы вложили в снаряд полевого орудия и выстрелили. С тем же 

успехом.

   Военный умолк и посмотрел на третьего офицера. Тот продолжил 

рассказ:

   - Тогда начались настоящие испытания. Одну эту штуку мы сбросили с 

самолета на полигон и поспешили подняться на тридцать тысяч футов. 

Отсюда маленьким детонатором, величиной с ваш палец, мистер Райт 

произвел взрыв. Ничего подобного я в жизни не видел. Сорок акров земли 

взлетело к нам в небо. Сотрясение было чудовищным, вы, наверное, 

ощутили его и здесь, за четыреста миль.

   Президент кивнул:

   - Конечно. Толчок зарегистрировали сейсмографы всего земного шара.

   - Воронка достигает в центре четверти мили в глубину. Подумайте, 

самолет с одной такой штучкой может уничтожить город! И даже не 

требуется особой точности...

   - Просто невероятно! - прервал его другой офицер. - Автомобиль 

мистера Райта приводится в движение такой же установкой. Он нам 

показывал. Мы не нашли ни мотора, ни бензобака - только этот приборчик 

величиной не более шести кубических дюймов. И с такой малюткой его 

автомобиль, при соответствующей загрузке, потащил за собой средний 

танк!

   - А другие испытания! - взволнованно заговорил третий офицер. - Он 

поместил одну такую штучку в бункер, копию казнохранилища. Стены были 

толщиной в двенадцать футов из сверхпрочного армированного бетона. Он 

отошел на сотню ярдов и... и... и обратил бункер в прах! Это даже 

нельзя назвать взрывом. Какая-то страшная, неисчерпаемая сила 

забушевала внутри. Стены трескались, рушились, рассыпались в пыль. А 

стальные балки - фью-ю-ю! - во все стороны, только визг и скрежет! 

Тогда мистер Райт потребовал свидания с вами. Мы знаем, это против 

правил, но он сказал, что ему надо сообщить нечто важное и только в 

вашем присутствии.

   - Я вас слушаю, мистер Райт, - настороженно проговорил президент.

   Райт поднялся, открыл чемоданчик и вынул небольшой кубик из какого-

то светопоглощающего красного вещества. Каждая грань кубика не 

превышала восьми дюймов. Четверо мужчин за столом опасливо 

отодвинулись.

   - Ваши офицеры, - заговорил Райт, - видели только часть того, что 

можно делать при помощи этих аппаратов. Сейчас я продемонстрирую вам, 

с какой тонкостью и точностью они управляются.

   Райт повернул миниатюрную ручку на одной из сторон кубика и положил 

его на край президентского стола.

   - Несколько раз вы меня спрашивали, кто изобрел эту вещь - я или 

некто другой, кого я представляю. Истине соответствует второе 

предположение. Вам будет также небезынтересно узнать, что человек, 

управляющий этим кубиком, находится сейчас за несколько тысяч миль 

отсюда. Он, и только он может предотвратить взрыв, - Райт извлек из 

чемоданчика детонатор, нажал кнопку, - после того, как я сделал вот 

это. Ровно через четыре часа кубик взорвется, как тот, что мы сбросили 

с самолета, и уничтожит весь город со всеми его обитателями. Он 

взорвется раньше, - здесь Райт отступил и повернул головку детонатора, 

- если какой-нибудь движущийся предмет приблизится к нему на три фута 

или если кто-либо, кроме меня, покинет комнату. Мой уход не повлияет. 

Он взорвется немедленно, если снаружи меня попытаются задержать или 

убить. Ни одна рука, ни одна пуля не успеет мне помешать произвести 

этот взрыв.

   Военные онемели. Один из них дрожащей рукой отер холодный пот со 

лба. Двое других замерли, боясь шевельнуться.

   - Что вы предлагаете? - хладнокровно спросил президент.

   - Условия самые скромные. Мой хозяин по ряду причин желает 

сохранить инкогнито. Единственное, чего он от вас требует, это 

обещания беспрекословно исполнять его волю: назначать выбранных им 

членов кабинета, поддерживать своим влиянием все его начинания. 

Широкую публику, скажем конгресс и прочее, извещать об этом совершенно 

не обязательно. Если вы согласитесь, моя "бомба", как вы ее называете, 

разумеется, не взорвется. Но помните: по всей стране рассеяны тысячи 

таких "бомб". Сами того не подозревая, вы всегда будете поблизости от 

одной из них. При первом же ослушании вы будете уничтожены вместе со 

всем окружающим вас на площади в три-четыре квадратные мили.

   - Через три часа пятьдесят минут, - продолжал Райт, - ровно в семь, 

начнется рекламная передача по радиостанции Южного Колорадо. Прикажите 

диктору после объявления программы сказать одно слово: "согласен". Его 

не заметит никто, кроме моего хозяина. А за мной советую не следить: я 

свое дело сделал. С хозяином я больше никогда не встречусь и не 

увижусь. Всего наилучшего, джентльмены!

   Райт деловито запер свой чемоданчик, поклонился и вышел.

   Четверо мужчин в комнате не сводили глаз с маленького красного 

кубика.

   - Вы думаете, он это сделает? - спросил президент.

   Трое военных молча кивнули. Тогда президент потянулся к телефону.

   

   *      *

   *

   Еще один человек невольно подслушал весь этот странный разговор. 

Сидя за обширным столом в подземелье банка, в своем святая святых, 

Конэнт ничего не подозревал. Но за его спиной стоял компактный блок 

радиофона Киддера. Едва Конэнт вошел, радиофон автоматически 

включился, и Киддер на своем острове благословил тот день, когда 

придумал это приспособление. Еще с утра он сам хотел вызвать Конэнта, 

но долго колебался. Встреча с молодым инженером произвела на него 

большое впечатление. Иогансен был настоящим ученым, он отдавался своей 

работе безраздельно, самозабвенно, и Киддеру впервые в жизни 

захотелось встретиться с одним и тем же человеком второй раз. Но 

пригласить инженера к себе в лабораторию он боялся. Узнав об этом, 

банкир мог уничтожить Иогансена из одного опасения, что Киддер 

подговорит его испортить передатчик. Тем более, что инженер свое дело 

на острове уже сделал. Да и самого Киддера могли попросту пристрелить 

еще по дороге к установке.

   Целый день Киддер боролся с самим собой и наконец решил 

предварительно договориться с Конэнтом. К счастью, он не подал сигнала 

вызова, а просто нажал кнопку. Тотчас вспыхнула красная лампочка, 

показывая, что радиофон Конэнта включен, и Киддер услышал разговор, 

происходивший за три тысячи миль от острова в комнате президента. 

Сначала он слушал просто с любопытством, но когда уразумел, что 

сделали инженеры банкира, его охватил ужас. В миниатюрные футляры они 

вложили десятки тысяч приемников энергии. Сами по себе эти приемники 

ничего не значили, но благодаря управлению на расстоянии каждый из них 

мог сконцентрировать и освободить энергию в сотни или в биллионы 

лошадиных сил, вырабатываемую огромным передатчиком на острове.

   Киддер стоял перед радиофоном не в силах произнести ни слова. Как 

он мог этому помешать? Уничтожить силовую установку? Нельзя. В дело 

непременно ввяжется правительство, остров захватят, и что тогда будет 

с ним и с его неотериками?

   Радиофон снова ожил: начиналась рекламная передача.

   Несколько тактов музыки, мужской голос, перечисляющий тарифы 

дальних перелетов на стратоплане, затем:

   "Говорит радиостанция столицы штата Южное Колорадо". Трехсекундная 

пауза казалась бесконечной. "Сейчас ровно... ээ... согласен... ровно 

семь часов пополудни по среднепоясному времени"

   Щелчок, тишина, и полубезумное хихиканье - Киддер с трудом узнал 

банкира. Звякнул телефон. Конэнт отдавал приказания:

   - Билли? Все в порядке. Поднимай свою эскадрилью и на остров. 

Установку не трогай, но все остальное разнеси в клочья. Поспеши. Когда 

закончишь, сразу улетай.

   Потеряв голову от ужаса, Киддер заметался по комнате, рванул дверь 

и понесся через двор. В четверти мили от силовой установки в бараке 

ютились ни в чем не повинные рабочие. Конэнт в них больше не нуждался 

и в Киддере тоже. Спасение можно было найти только в самом 

энергопередатчике, но Киддер не хотел и не мог оставить под бомбами 

своих неотериков. Он взлетел по лестнице в лабораторию к ближайшему 

телетайпу. "Создать мне защиту. Непроницаемое поле. Немедленно!" - 

отстукивали клавиши.

   Слова выскакивали из-под пальцев Киддера на упрощенном языке 

неотериков. Киддер не думал о словах. Он даже не представлял по-

настоящему, что он приказывает. Он просто сделал, что мог. Теперь он 

должен был оставить неотериков и бежать к баракам предупредить людей. 

По тропинке Киддер устремился к энергопередатчику и, забыв обо всем 

перепрыгнул через белую черту - смертоносное поле, убивающее все 

живое.

   

   

   Эскадрилья из девяти короткокрылых самолетов взлетела с тайного 

аэродрома на материке. Шума моторов не было слышно, потому что не было 

никаких моторов: на каждом самолете стоял маленький приемник. Энергия, 

передаваемая с острова, несла эскадрилью на почти незримых, 

поглощающих свет крыльях. Всего через несколько минут самолеты были 

над островом.

   - Сначала бараки, - коротко приказал в микрофон командир 

эскадрильи, - Сравняйте их с землей. Потом передвинемся южнее...

   Иогансен с фотоаппаратом в руках одиноко стоял на холмике в 

середине острова. Он уже почти не надеялся когда-нибудь вернуться на 

материк, но тем не менее усердно щелкал затвором, выбирая различные 

ракурсы построенной им башни. Она ему нравилась, и он продолжал 

заполнять пленку бесчисленными снимками. Самолеты Иогансен заметил 

лишь тогда, кода они начали пикировать на остров. Потрясенный, стоял 

он и смотрел, как дождь бомб обращает бараки в бесформенные груды 

металла, дерева и человеческой плоти. В памяти его всплыло серьезное 

лицо Киддера. Несчастный маленький человечек.. если они начнут бомбить 

южную часть острова... А башня? Неужели они уничтожат и передатчик?

   Почти с облегчением Иогансен следил, как самолеты, отвернув в 

сторону моря, выстраиваются для второго захода. Нет, кажется, они 

продвинулись южнее. Когда самолеты спикировали в третий раз, Иогансен 

окончательно в этом убедился. Еще не зная, что можно сделать, он 

повернулся и побежал к лабораториям Киддера.

   За крутым поворотом тропинки инженер со всего размаху налетел на 

маленького биохимика. Лицо Киддера было пунцовым от напряжения. Ничего 

страшнее Иогансен не видел за всю свою жизнь.

   Киддер махнул рукой на север.

   - Конэнт! - завопил он, силясь перекричать грохот. - Это Конэнт! Он 

убьет нас всех!

   - А передатчик? - бледнея спросил Иогансен.

   - В безопасности. Его он не тронет. Но моя лаборатория... и все эти 

люди... Что с ними?

   - Слишком поздно.

   - Может быть, я смогу... Бегите за мной! - крикнул Киддер и 

устремился по тропинке на юг.

   Иогансен бежал за ним. Когда эскадрилья пронеслась над их головами 

и начала укладывать бомбы на то место, где они только что стояли, 

коротенькие ножки Киддера замелькали с такой быстротой, что почти 

слились в неясное пятно.

   Выскочив из леса, Иогансен сделал рывок и вцепился в Киддера. Они 

боролись в каких-нибудь шести футах от белой черты.

   - Что?.. Что?..

   - Остановитесь же, сумасшедший! Ваше проклятое силовое поле, оно 

убьет вас!

   - Силовое поле? Но я же пересек его, когда бежал к вам! Вот здесь. 

Постойте. Если я смогу...

   Киддер лихорадочно начал что-то разыскивать в траве. Через 

несколько секунд он подбежал к белой черте, держа в руке большого 

кузнечика. Киддер бросил его через черту.

   Кузнечик не шевелился.

   - Видите? - спросил Иогансен. - Он...

   - Смотрите! Он прыгает. Вперед! Не знаю, что там случилось, 

наверное, неотерики выключили поле. Его установили они, а не я.

   - Нео... кто?

   - Неважно, - огрызнулся биохимик и ринулся дальше. Задыхаясь, 

вскарабкались они по лестнице в контрольную комнату. Киддер прильнул к 

телескопу и радостно вскрикнул:

   - Они успели! Они это сделали!

   - Кто они?

   - Мой маленький народец. Неотерики! Они установили непроницаемое 

поле. Разве вы не видите - оно перекрыло силовые линии внешней защиты. 

Генератор по-прежнему работает, по его токи не могут вырваться наружу. 

Теперь они спасены, спасены!



    



   И бесстрастный холодный ученый-отшельник заплакал. Иогансен только 

посмотрел на него с жалостью и покачал головой.

   - Конечно, - сказал он. - С вашим маленьким народцем теперь все в 

порядке. А вот с нами наоборот, - прибавил он, когда потолок над 

лабораторией вздрогнул от бомбового разрыва.

   Иогансен закрыл глаза, стараясь овладеть собой. Любопытство помогло 

ему заглушить страх. Он подошел к бинокуляру телескопа и посмотрел 

вниз. Там не было ничего, только выпуклый купол из какого-то серого 

вещества. Такого серого цвета он еще никогда не видел. Купол был 

совершенно нейтральным. Он не казался ни мягким, ни твердым, и долго 

смотреть на него было невозможно: кружилась голова. Иогансен отвел 

глаза.

   Киддер лихорадочно нажимал на клавиши телетайпа, вглядываясь в 

желтую телеграфную ленту. Она была пуста.

   - Я не могу с ними связаться сквозь это, - всхлипнул он. - Не 

пойму, что случи... О, понял! Ну конечно!

   - В чем дело?

   - Поле абсолютно непроницаемо! Импульсы телетайпа не проникают 

сквозь него, и я не могу приказать им установить поле над 

лабораторией, над всем островом. Не могу! Теперь эти существа не 

смогут сделать ничего.

   - Рехнулся, - пробормотал Иогансен. - Бедный малый... И в этот миг 

телетайп сухо застрекотал. Киддер бросился к ленте, чуть не схватив 

аппарат в объятия. Он читал по мере того, как выползала лента. 

Иогансен тоже видел буквы, но ему они ничего не говорили.

   - Всемогущий! - запинаясь, читал Киддер. - Будь милостив к нам. 

Покарай, но выслушай наши слова. Мы нарушили твой приказ и сняли 

защиту, которую ты повелел воздвигнуть. Мы погибли, о великий! Наша 

защита действительно непроницаема, она отрезала нас от тебя, и машина, 

диктующая твою волю, умолкла. Никогда еще на памяти неотериков не 

случалось подобного. Слово твое всегда было с нами. Прости же нас. Мы 

ждем твоего ответа.

   Пальцы Киддера заплясали на клавишах.



    



   - Теперь можете посмотреть, - прохрипел он. - В телескоп!

   Стараясь не думать о неумолимой смерти, воющей над их головами, 

Иогансен приник к бинокуляру.

   То, что он увидел, походило на неведомую планету: фантастические 

возделанные поля, какие-то поселения, заводы и всюду живые существа. 

Все двигалось с немыслимой быстротой. Он не мог разглядеть отдельных 

обитателей этой земли - перед глазами мелькали расплывчатые розовато-

желтые тени.

   Пораженный, смотрел он и молчал. Какой-то звук за спиной заставил 

его вздрогнуть: это Киддер громко захлопал в ладоши. На лице его сияла 

улыбка.

   - Они успели! - воскликнул он счастливо. - Вы видите?

   Иогансен ничего не видел. Потом до него дошло, что снаружи царит 

мертвая тишина. Он бросился к окну. За окном была ночь, непроглядная 

ночь, хотя до заката было еще далеко.

   - Что случилось!

   - Неотерики, - ответил Киддер и засмеялся, как ребенок.

   - Мои друзья там, внизу. Они установили непроницаемое поле над всем 

островом. Теперь нас никто не тронет!

   И в ответ на удивленные вопросы Иогансена он начал рассказывать о 

чудесной расе обитающих внизу существ.

   Снаружи тем временем происходило следующее. Девять самолетов 

внезапно начали падать. Девять летчиков теряли высоту, бессильные что-

либо предпринять. Одни сразу упали в море, другие сначала ударились об 

удивительный серый купол, накрывший весь остров, скользнули по нему и 

тоже пошли на дно.

   На материке в тот же час человек по имени Райт сидел полумертвый от 

страха в остановившемся автомобиле и полицейские осторожно подходили к 

нему со всех сторон, каждое мгновение ожидая смерти. Они ведь не 

знали, что источник губительной энергии иссяк.

   В недрах Белого дома один из офицеров сорвался с места.

   - Я больше не могу! - закричал он. - Не могу!

   Он сбросил с президентского стола красный кубик и превратил его в 

кучку безвредного мусора своими начищенными до блеска сапогами.

   А еще через несколько дней из подземного кабинета банка вытащили 

жалкого разбитого старика и отправили в сумасшедший дом, где он и умер 

некоторое время спустя.

   Как видите, поле было по-настоящему непроницаемым. Установка 

продолжала посылать потоки энергии, но они не могли пробиться наружу и 

оживить бесчисленные приемники, которые питались ее мощью.

   Эта история, наверное, никогда не получила бы огласки, если бы не 

странные действия военного флота близ берегов Новой Англии. Моряки 

обнаружили там новую мишень - огромную полусферу из неведомого серого 

вещества. В течение нескольких лет они бомбили ее, обстреливали из 

орудий, кромсали всевозможными лучами, крутились вокруг да около, но 

не смогли даже поцарапать гладкую поверхность купола.

   Что касается Киддера и Иогансена, то они так и остались под 

куполом. У них есть их исследования и неотерики, и этого им вполне 

достаточно. Обстрелов они не слышали и не чувствовали, поскольку 

защитное поле действительно непроницаемо. Пищу, свет и воздух они 

синтезировали из того, что имелось под рукой, а до остального им 

попросту не было дела. Только они вдвоем и уцелели после 

бомбардировки; было, правда, еще трое изувеченных рабочих, но эти 

несчастные вскоре умерли.

   Все это произошло много лет назад. Может быть, Киддер и Иогансен до 

сих пор живы, а может быть, нет - это теперь неважно. Гораздо важнее 

не спускать глаз с огромного серого купола. Потому что если отдельные 

люди могут умереть, то расы бессмертны. Неотерики живут. Их 

бесчисленные поколения сменяют друг друга. Когда-нибудь, достигнув 

головокружительных высот развития, они снимут свое защитное поле и в 

один прекрасный день выйдут наружу. И при мысли об этом мне становится 

как-то не по себе.

   

    

   

   НА СУШЕ И НА МОРЕ:[Вып. 2]:  - М.: Географгиз, 1961, С. 416 - 465.

   

   * Мендель, Грегор (1822 - 1884) - австрийский натуралист, работы 

которого легли в основу реакционного учения о наследственности.-Прим. 

ред.

   ** Бербанк, Лютер (1849 - 1926) - известный американский 

селекционер-дарвинист, создавший много новых сортов декоративных, 

плодовых и огородных культур.- Прим. ред.

   *** Метаболизм - обмен веществ, совокупность процессов, 

охватывающих как усвоение пищевых веществ и построение из них живых 

веществ, так и распад этих веществ в организме.- Прим. ред.