Перевод С. Маршака
* * * Когда выхожу я утром И вижу твой тихий дом, Я радуюсь, милая крошка, Приметив тебя за окном. Читаю в глазах черно-карих И в легком движении век: - Ах, кто ты и что тебе надо, Чужой и больной человек? - Дитя, я поэт немецкий, Известный в немецкой стране. Назвав наших лучших поэтов, Нельзя не сказать обо мне. И той же болезнью я болен, Что многие в нашем краю. Припомнив тягчайшие муки, Нельзя не назвать и мою. * * * Над пеною моря, раздумьем объят, Сижу на утесе скалистом. Сшибаются волны, и чайки кричат, И ветер несется со свистом. Любил я немало друзей и подруг. Но где они? Кто их отыщет? Взбегают и пенятся волны вокруг, И ветер протяжно свищет. * * * В почтовом возке мы катили, Касаясь друг друга плечом. Всю ночь в темноте мы шутили, Болтали - не помню, о чем. Когда же за стеклами в раме Открылся нам утренний мир, Амур оказался меж нами, Бесплатный слепой пассажир. * * * Когда тебя женщина бросит, - забудь, Что верил ее постоянству. В другую влюбись или трогайся в путь. Котомку на плечи - и странствуй. Увидишь ты озеро в мирной тени Плакучей ивовой рощи. Над маленьким горем немного всплакни, И дело покажется проще. Вздыхая, дойдешь до синеющих гор. Когда же достигнешь вершины, Ты вздрогнешь, окинув глазами простор И клекот услышав орлиный. Ты станешь свободен, как эти орлы. И, жить начиная сначала, Увидишь с крутой и высокой скалы, Что в прошлом потеряно мало! * * * Как из пены вод рожденная, Ты сияешь - потому, Что невестой нареченною Стала ты бог весть кому. Пусть же сердце терпеливое Позабудет и простит Всё, что дурочка красивая, Не задумавшись, творит! * * * Чтобы спящих не встревожить, Не вспугнуть примолкших гнезд, Тихо по небу ступают Золотые ножки звезд. Каждый лист насторожился, Как зеленое ушко. Тень руки своей вершина Протянула далеко. Но вдали я слышу голос - И дрожит душа моя. Это зов моей любимой Или возглас соловья? ЛОРЕЛЕЙ Не знаю, о чем я тоскую. Покоя душе моей нет. Забыть ни на миг не могу я Преданье далеких лет. Дохнуло прохладой. Темнеет. Струится река в тишине. Вершина горы пламенеет Над Рейном в закатном огне. Девушка в светлом наряде Сидит над обрывом крутым, И блещут, как золото, пряди Под гребнем ее золотым. Проводит по золоту гребнем И песню поет она. И власти и силы волшебной Зовущая песня полна. Пловец в челноке беззащитном С тоскою глядит в вышину. Несется он к скалам гранитным, Но видит ее одну. А скалы кругом всё отвесней, А волны - круче и злей. И, верно, погубит песней Пловца и челнок Лорелей. * * * Рокочут трубы оркестра, И барабаны бьют. Это мою невесту Замуж выдают. Гремят литавры лихо, И гулко гудит контрабас. А в паузах ангелы тихо Вздыхают и плачут о нас. ГОНЕЦ Гонец, скачи во весь опор Через леса, поля, Пока не въедешь ты во двор Дункана-короля. Спроси в конюшне у людей, Кого король-отец Из двух прекрасных дочерей Готовит под венец. Коль темный локон под фатой, Ко мне стрелой лети. А если локон золотой, Не торопись в пути. В канатной лавке раздобудь Веревку для меня И поезжай в обратный путь, Не горяча коня. * * * Двое перед разлукой, Прощаясь, подают Один другому руку, Вздыхают и слезы льют. А мы с тобой не рыдали, Когда нам расстаться пришлось. Тяжелые слезы печали Мы пролили позже - и врозь. * * * Они мои дни омрачали Обидой и бедой, Одни - своей любовью, Другие - своей враждой. Мне в хлеб и вино подсыпали Отраву за каждой едой - Одни своей любовью, Другие своей враждой. Но та, кто всех больше терзала Меня до последнего дня, Враждою ко мне не пылала, Любить - не любила меня. * * * Кто влюбился без надежды, Расточителен, как бог. Кто влюбиться может снова Без надежды - тот дурак. Это я влюбился снова Без надежды, без ответа. Насмешил я солнце, звезды, Сам смеюсь - и умираю. * * * Как ты поступила со мною, Пусть будет неведомо свету. Об этом у берега моря Я рыбам сказал по секрету. Пятнать твое доброе имя На твердой земле я не стану, Но слух о твоем вероломстве Пойдет по всему океану! * * * Весь отражен простором Зеркальных рейнских вод, С большим своим собором Старинный Кельн встает. Сиял мне в старом храме Мадонны лик святой. Он писан мастерами На коже золотой. Вокруг нее - цветочки, И ангелы реют над ней. А волосы, брови и щечки - Совсем, как у милой моей. * * * Не подтрунивай над чортом, Годы жизни коротки, И загробные мученья, Милый друг, не пустяки А долги плати исправно. Жизнь не так уж коротка, - Занимать еще придется Из чужого кошелька! * * * Какая дурная погода! Дождь или снег, - не пойму. Сижу у окна и гляжу я В сырую, ненастную тьму. Чей огонек одинокий Плывет и дрожит вдалеке? Я думаю, это фонарик У женщины старой в руке. Должно быть, муки или масла Ей нужно достать поскорей. Печет она, верно, печенье Для дочери взрослой своей. А дочь ее нежится в кресле, И падает ей на лицо, На милые, сонные веки Волос золотое кольцо. * * * За столиком чайным в гостиной Спор о любви зашел. Изысканны были мужчины, Чувствителен нежный пол. - Любить платонически надо! - Советник изрек приговор, И был ему тут же наградой Супруги насмешливый взор. Священник заметил: - Любовью, Пока ее пыл не иссяк, Мы вред причиняем здоровью. - Девица опросила: - Как так? - Любовь - это страсть роковая! Графиня произнесла И чашку горячего чая Барону, вздохнув, подала. Тебя за столом не хватало. А ты бы, мой милый друг, Верней о любви рассказала, Чем весь этот избранный круг. * * * С надлежащим уважением Принят дамами поэт. Мне с моим бессмертным гением Сервирован был обед. Выбор вин отменно тонок. Суп ласкает вкус и взор. Восхитителен цыпленок. Заяц сочен и остер. О стихах зашла беседа. И поэт, по горло сыт, Устроительниц обеда За прием благодарит. * * * Твои глаза - сапфира два, Два дорогих сапфира. И счастлив тот, кто обретет Два этих синих мира. Твое сердечко - бриллиант. Огонь его так ярок. И счастлив тот, кому пошлет Его судьба в подарок. Твои уста - рубина два. Нежны их очертанья. И счастлив тот, кто с них сорвет Стыдливое признанье. Но если этот властелин Рубинов и алмаза В лесу мне встретится один, - Он их лишится сразу! * * * Прекрасный старинный замок Стоит на вершине горы. И любят меня в этом замке Три барышни - три сестры. Вчера обняла меня Йетта. Юлия - третьего дня. А день перед тем Кунигунда В объятьях душила меня. В замке устроили праздник Для барышень милых на днях. Съезжались бароны и дамы В возках и верхом на конях. Но жаль, что меня не позвали. Не видя меня на балу, Ехидные сплетницы-тетки Тихонько смеялись в углу... * * * Материю песни, ее вещество Не высосет автор из пальца. Сам бог не сумел бы создать ничего, Не будь у него матерьяльца. Из пыли и гнили древнейших миров Он создал мужчину - Адама. Потом из мужского ребра и жиров Была изготовлена дама. Из праха возник у него небосвод. Из женщины - ангел кроткий. А ценность материи придает Искусная обработка. БОЛЬШИЕ ОБЕЩАНИЯ Мы немецкую свободу Не оставим босоножкой. Мы дадим ей в непогоду И чулочки и сапожки. На головку ей наденем Шапку мягкую из плюша, Чтобы вечером осенним Не могло продуть ей уши. Мы снабдим ее закуской. Пусть живет в покое праздном, - Лишь бы только бес французский Не смутил ее соблазном. Пусть не будет в ней нахальства, Пусть ее научат быстро Чтить высокое начальство И персону бургомистра! ПОГОДИТЕ! Из-за того, что я владею Искусством петь, светить, блистать, Вы думали, - я не умею Грозящим громом грохотать? Но погодите: час настанет, - Я проявлю и этот дар. И с высоты мой голос грянет, Громовый стих, грозы удар. Мой буйный гнев, тяжел и страшен, Дубы расколет пополам, Встряхнет гранит дворцов и башен И не один разрушит храм. Царь Давид Умирая, царь Давид Соломону говорит: Присмотрись получше, право, К генералу Иоаву. Этот храбрый генерал Роль в судьбе моей играл, Да какую! Я же мало Занимался генералом. Ты разумен, мой сынок, Ты силен и в вере строг, В общем, оного солдата Уничтожишь без труда ты. Она мне написала: «Пробил прощанья срок!», Но страшно мне не стало При виде этих строк. Почти что диссертация! На дюжине листов! Когда хотят расстаться, Не тратят столько слов. Донна КлараВ поздний час в вечернем парке
Бродит Клара, дочь алькальда.
К ней доносятся из замка
Звон литавр и шум веселья.«Мне несносны будут танцы
И потоки льстивой речи,
Кавалеры, что изящно
Меня сравнивают с солнцем.Стало все невыносимо
С той поры, как увидала
Я в окне при лунном свете
Рыцаря со звучной лютней.Как манили эти звуки!
Как он мужественен, статен!
Как глаза его горели,
Будто он — святой Георгий!» —Так, потупя очи долу,
Размышляла Донна Клара.
Вдруг взглянула — а прекрасный
Незнакомец перед нею.Руки сжав, шепчась друг с другом,
Они бродят под луною,
Их зефир ласкает нежно,
Розы кланяются низко.Розы кланяются низко
И пылают, словно в сказке.
— Но скажи мне, дорогая,
Отчего ты покраснела?«Комары кусают, милый,
А в такое время года
Комары мне ненавистны,
Как носатые евреи.»— Брось ты мух, да и евреев, —
Говорит ей рыцарь нежно.
А с деревьев облетают
Лепестков миндальных тыщи.Лепестков миндальных тыщи
Разливают ароматы.
— Но скажи мне, дорогая,
Благосклонна ли ко мне ты?«Я люблю тебя, мой милый,
Поклянусь хоть на распятье,
Где Спасителя убили
Кровожадные евреи.»— Брось Христа, да и евреев, —
Говорит ей рыцарь нежно.
Вдалеке качает ветер
Сонно чаши белых лилий,Сонно чаши белых лилий
Отражают свет созвездий.
— Но скажи мне, дорогая,
Твои клятвы не фальшивы ль?«Фальши нет во мне, мой милый,
Как в груди моей ни капли
Крови нет от крови мавра
Или грязного еврея.»— Брось ты мавров и евреев, —
Говорит ей рыцарь нежно,
И к беседке дочь алькальда
Увлекает за собою,И украдкой оплетает
Донну сетию любовной;
Поцелуи слов протяжней
И сердца переполняют.Свадебные песни-трели
Соловей поет над ними.
Словно в танце с факелами,
Светлячки по травам скачут.А в беседке стало тихо.
Только слышно, как украдкой
Что-то шепчет мирт беседке,
Да цветочное дыханье.Но слышнее стал из замка
Гром литавр и барабанов,
И проснувшаяся Клара
Руку с рыцаря снимает:— Чу! Зовут меня, мой милый;
Мы расстанемся, но прежде
Имя милое свое мне
Наконец назвать ты должен.И с безоблачной улыбкой
Рыцарь руки ей целует,
Он целует донне губы,
Щеки, лоб и произносит:— О сеньора, я, Ваш милый,
Сын премудрого и всеми
Почитаемого Рабби,
Израель из Сарагосы.
Паломничество в Кевлаар1
(отрывок)Мария с утра надела
Лучшее свое платье.
Много больных, как видно,
Придется нынче принять ей:
В желании излечиться
Приносят люди, как водится,
Кто руку свою, кто ногу,
Кто палец — в дар Богородице.
Больные приносят в жертву
Разные части тела...
Естественно — восковые,
Чтоб Мария на них глядела.
Кто слепит из воска руку —
С руки того сходит язва.
Кто слепит из воска ногу —
Хромать перестанет сразу.
Подходит женщина с сыном.
Мать сердце лепит из свечки:
«Сынок,помолись, Мать Божья
Залечит твое сердечко!»
Сын (у иконы): «Мария!
Сердце мое разбито.
Помоги, если можешь:
Мертва моя Маргарита.
Избавишь от этой боли —
С другими и даже первый
Петь буду до самой ночи:
"Славься, Святая Дева!"»
Ночью во сне мать видит
(И видится ей, и верится):
Мария подходит к сыну
И руку кладет на сердце.
Тут завыла собака,
От воя мать пробудилась
И — сразу к сыну... У сына
Сердце остановилось.
Мать непослушные руки
Сложила и в такт напева
Стала шептать привычно:
«Славься, Святая Дева.»1 Кевлаар (Кевелар) — город в Северной Рейн-Вестфалии, традиционное место паломничества. (Прим. переводчика.)
Дон Рамиро«Донна Клара! Донна Клара!
Сладость долгих лет и кара!
Решена моя погибель,
Решена без сожаленья.Донна Клара! Донна Клара!
Жизни дар, однако, сладок!
А внизу, в сырой могиле
Холодно, темно и жутко.Донна Клара! Завтра утром
Назовет тебя Фернандо
Перед алтарем супругой.
Ты зовешь меня на свадьбу?»«Дон Рамиро! Дон Рамиро!
Твои речи слышать горше
Планов звезд, что лишь смеются
Над желаньями моими.Дон Рамиро! Дон Рамиро!
Отряхни с себя унынье;
Много девушек на свете,
Нас же Бог развел с тобою.Дон Рамиро, смелый рыцарь,
Поборовший стольких мавров,
Побороть себя сумей же —
Приходи ко мне на свадьбу.»«Донна Клара! Донна Клара!
Да, приду, я обещаю!
Я желаю первый танец
Танцевать с тобой; до завтра.»«Доброй ночи!» — Звякнул ставень.
Рыцарь, как окаменевший,
Долго не сдвигался с места;
Наконец во тьме сокрылся.Вот и ночь, пройдя по кругу,
Уступила место утру;
И, как пестрый сад цветочный,
Расстилается Толедо.Роскошью дворцы блистают,
В свете дня переливаясь,
Купола церквей сияют,
Словно крыты позолотой.И, жужжа, как рой пчелиный,
Колокол звонит, и к небу
От церквей благочестивых
Поднимаются молитвы.А на площадь из капеллы
Высыпает тьма народу.
Здесь придворные и дворня,
Доны, донны, духовенство,И едва видна за ними
Окружённая почтеньем
Молодая пара в центре —
Донна Клара, дон Фернандо.Вал народа дружно катит
К замку жениха, где нынче
По обычаю роскошно
Свадьба праздноваться будет.Игры рыцарей, застолье,
Шум, веселье, ликованье,
Пролетели час за часом —
Незаметно дело к ночи.В зал гостей зовут на танец...
...Сидя на высоких стульях,
Молодые обращают
Речи сладкие друг к другу.Зал наполнился звучаньем
Музыкальных инструментов,
В такт литаврам начинают
Набегать людские волны...«Госпожа моя и прелесть,
Что ты взгляда не отводишь
От того угла пустого?» —
Рыцарь говорит невесте.«От пустого? Дон Фернандо,
Неужели ты не видишь
Там кого-то в чем-то черном?»
«Это тень!» — смеется рыцарь.Но, однако, тень все ближе,
И, узнав Рамиро, Клара
В замешательстве краснеет
И здоровается с гостем.Огляделась. Видит — танец
Начался, танцоров носит
Дикое круженье вальса.
Пол трещит, весь зал трясется.«Дон Рамиро, я с охотой
Танцевать с тобою буду...
Но в дальнейшем этот черный
Плащ ты надевать не должен.»Рыцарь сверлит Клару взглядом,
Обнимает, вводит в танец
И угрюмо произносит:
«Ты велела — я явился!»«Твои щеки — как из снега!» —
Шепчет Клара с содроганьем.
«Ты велела — я явился!» —
Глух в ответ Рамиро голос.А гремят кругом литавры,
А звенят над замком трубы,
А свечей мигает пламя
Сквозь гостей столпотворенье.«Как из льда твои ладони,» —
Шепчет Клара, не пытаясь
Более скрывать свой ужас.
«Ты велела — я явился!»«Отпусти! Пусти! Рамиро!
Выдох твой — дыханье смерти!»
И в ответ все то же слово:
«Ты велела — я явился!»«Ну, уйди ты ради Бога!» —
И как только это слово
Клара, больше не стеная,
Твердым голосом сказала,В то же самое мгновенье
Дон Рамиро испарился.
Клара взгляд остановила,
Побелела, как бумага,И упала без сознанья.
Наконец, в себя приходит,
Но опять стремятся камни
Накатиться на глаза ей,Так как видит, что с начала
Танца не вставала с места.
Рядом с ней сидит Фернандо
И тревожно вопрошает:«Отчего ты побледнела?»
«А Рамиро?..» — заикаясь,
Клара начала, но ужас
Ей язык парализует.Жениху на лоб ложится
Первая морщина: «Донна,
Не выспрашивай подробней.
Нынче днем Рамиро умер.»Золотой Телец Вой шофара, барабаны — Гром гремит над караваном. Пляшут дети Израэля У златого у тельца: Оп-ца-ца — Звон литавр и шум веселья! Водят дети, жены, вдовы Хоровод вокруг коровы. На минуту не присели, Точно вихрь их завертел: Круг из тел — Звон литавр и шум веселья! Аарон — блюститель Божий — Сам в священничьей одёже В пляс пустился вслед за всеми И танцует точно бык: Прыг-прыг-прыг — Звон литавр и шум веселья! К Эмме Растолкуй мое мне чувство: От любви я без ума, Или есть любовь сама Только следствие безумства? Ах, меня, родная Эмма, Без того терзает страсть, А теперь ещё напасть — Эта самая дилемма. День и ночь слагал стихи я А смотрю — стихи плохие. Я в гармониях купался, Труд же мой ничем остался.