О. Генри
Сила привычки
Перевод Н. Дарузес
Привычка - склонность или
способность, приобретенная
частым повторением,
Нападкам критики подвергались все источники вдохновения,
кроме одного. К этому единственному источнику мы и
обращаемся в поисках высокопоучительной темы. Когда мы
обращались к классикам, зоилы с радостью изобличали нас в
плагиате. Когда мы пытались изобразить действительность,
они упрекали нас в подражании Генри Джорджу, Джорджу
Вашингтону, Вашингтону Ирвингу и Ирвингу Бачеллеру. Мы
писали о Востоке и Западе, а они обвиняли нас в увлечении
бандитизмом и Генри Джеймсом. Мы писали кровью сердца, а
они бормотали что-то насчет больной печени. Мы брали текст
от Матфея или - гм! - из Второзакония, но проповедники были
против того, чтобы мы вдохновлялись священным писанием. Так
что, прижатые к стене, мы обращаемся за темой к испытанному,
проверенному, поучительному, неопровержимому источнику -
полному толковому словарю.
Мисс Мэррием была кассиршей у Гинкла. Гинкл - это один
из больших ресторанов в деловом квартале, или, как пишут в
газетах, в "финансовом районе". Каждый день с десяти до
двух ресторан бывает полон; туда сходятся проголодавшиеся
клиенты - рассыльные, стенографистки, маклеры, акционеры,
прожектеры, изобретатели, выправляющие патент, - и просто
люди при деньгах. Должность кассирши у Гинкла далеко не
синекура. Гинкл кормит завтраком - блинчиками, кофе с
гренками и яичницей - много народа; а ленчем (хорошее слово,
ничуть не хуже, чем "обед") - еще того больше. Можно
сказать, что к завтраку у Гинкла собирается целая армия, а к
ленчу - несметное войско.
Мисс Мэррием сидела на табурете за конторкой, огороженной
с трех сторон крепкой, высокой решеткой из медной проволоки.
Клиент просовывал в полукруглое окошечко чек и деньги, и
сердце его трепетало. Ибо мисс Мэррием была прелестна и
деловита. Она могла вычесть сорок пять центов из двух
долларов и отклонить предложение руки и сердца, прежде чем
вы... - Следующий!.. Упустили случай - не толкайтесь,
пожалуйста! - Она умела, не теряя головы и не торопясь,
делать все разом: получить с вас деньги, правильно
отсчитать сдачу, покорить ваше сердце, указать на вазочку с
зубочистками и оценить вас с точностью до одного цента
гораздо вернее, чем кассовый аппарат новейшей марки, и на
все это у нее уходило меньше времени, чем нужно на то, чтобы
поперчить яйцо из перечницы, какие подаются у Гинкла.
Давно известна поэтическая строка про "страшный свет, что
озаряет трон". Клетку молоденькой кассирши тоже озаряет
страшное дело какой свет. За вульгарность выражения
отвечает автор цитаты, а не я.
Все посетители мужского пола, от мальчишек-рассыльных до
биржевых зайцев, были влюблены в мисс Мэррием. Платя по
счету, они ухаживали за ней, пуская в ход все уловки,
известные в ремесле Купидона. Сквозь проволочную сетку
сыпались улыбки, комплименты, нежные клятвы, приглашения на
обед, вздохи, томные взгляды и веселые шуточки, которые
бойко парировала бойкая мисс Мэррием.
Нет позиции выгоднее, чем позиция молоденькой кассирши.
Она восседает на своем табурете, как королева коммерции и
комплиментов, принцесса прейскуранта, графиня графинов и
Диана долларов. Вы получаете от нее улыбку и десять центов
сдачи канадской монетой и уходите не жалуясь. Вы
пересчитываете каждое слово, которое она бросила вам
мимоходом, как скряга пересчитывает свои сокровища, и, не
считая, кладете в карман сдачу с пяти долларов. Быть может,
из-за медной решетки мисс Мэррием кажется особенно
неприступной и очаровательной, - как бы там ни было, она
ангел в английской блузке, - непорочный, нарядный,
наманикюренный, обольстительный, ясноглазый и проворный -
Психея, Цирцея и Ате в одном лице, лишающая вас и денежных
знаков и душевного покоя.
Рассчитываясь с кассиршей, молодые люди, преломляющие
хлеб у Гинкла, никогда не упускали случая перекинуться с ней
словечком и сказать комплимент. Многие из них шли дальше
этого и выдавали ей векселя в виде театральных билетов и
шоколада. Солидные люди прямо заговаривали о браке и
флер-д'оранже, но весь аромат этих цветов пропадал, как
только они намекали на квартиру в Гарлеме Один маклер,
прогоревший на медных акциях, гораздо чаще делал предложение
мисс Мэррием, чем обедал.
В часы наплыва посетителей речь мисс Мэррием, Непрерывно
получавшей деньги, звучала приблизительно так:
- Доброе утро, мистер Хескинс, - да, сэр, благодарю вас,
я не крашусь, - вы себе слишком много позволяете...
Здравствуй; Джонни, десять, пятнадцать, двадцать, теперь
беги скорей, а то снимут буквы с шапки... Извините,
пожалуйста, сосчитайте еще раз. - Не стоит благодарности...
В оперетку? - Нет, спасибо, - в среду я смотрела Картер в
"Гедде Габлер", мы были с мистером Симпсеном... Простите, я
думала, это четверть доллара... Двадцать пять и семьдесят
пять будет доллар - никак не отвыкнете от свинины с
капустой? Я вижу, Билли... Не забывайтесь, пожалуйста -
сейчас получите все, что вам следует... Ах, какие глупости!
Мистер Бассет, вы всегда шутите - нет? Ну что ж, может, я
когда-нибудь и выйду за вас замуж - три, четыре да
шестьдесят пять это будет пять... Будьте любезны оставить
ваши замечания при себе... Десять центов? Извините, на
чеке у вас семьдесят - а может быть, это единица вместо
семерки... Ах, вам нравится моя прическа, мистер Сондерс?
Некоторым больше нравится шиньон, но, говорят, к тонким
чертам больше идет "Клео де Мерод"... да десять -
пятьдесят... Проходите, приятель, не задерживайтесь, тут
вам не балаган на Кони-Айленд... Что? Конечно, у Мэси,
правда, хорошо сидит? Вовсе не холодно, легкие ткани в этом
сезоне самые модные, только их и носят. Что такое? - Вы
уже третий раз ее подсовываете, да будет вам, эта фальшивая
монета моя старая знакомая... Шестьдесят пять? Должно
быть, получили прибавку, мистер Вильсон?.. Я вас видела на
Шестой авеню во вторник вечером, мистер де Форест, -
шикарная штучка? Ну еще бы! Кто такая?.. Почему не
годится? Потому, что это не деньги. Что? Колумбийский
доллар? Ну, у нас тут не Южная Америка... Да, я больше
люблю шоколад смесь... В пятницу? - Очень жаль, по
пятницам я беру уроки джиу-джитсу - тогда в четверг...
Спасибо, я это шестнадцатый раз сегодня слышу - должно быть,
я-таки недурна... Бросьте, пожалуйста, за кого вы меня
принимаете? Неужели, мистер Вестбрук, вы в самом деле так
думаете? Вот фантазия!.. Восемьдесят и двадцать будет
доллар - благодарю вас, я не катаюсь на автомобилях с
мужчинами - ах, ваша тетя? - ну, это дело другое, может
быть... Пожалуйста, без дерзостей - ваш чек был на
пятнадцать центов - будьте любезны, отойдите в сторону, не
мешайте... Здравствуйте, Бен - придете в четверг? - один
знакомый хотел принести коробку шоколада... сорок да
шестьдесят будет доллар, да один - будет два...
Как-то в середине дня головокружительная богиня Фортуна,
которую зовут еще Головокружение, сразила богатого и
эксцентричного старика-банкира в то время, как он проходил
мимо ресторана Гинкла к трамвайной остановке. Богатый
чудак-банкир, который ездит на трамвае, это... Не
задерживайтесь, пожалуйста, вы тут не один.
Самаритянин и фарисеи, прохожий и полисмен, подоспевшие
первыми, подняли банкира Мак-Рэмси и внесли его в ресторан
Гинкла. Когда престарелый, но несокрушимый банкир открыл
глаза, ему представилось прекрасное видение: склонившись
над ним с нежной, сострадательной улыбкой, оно омывало
бульоном его лоб и растирало ему руки чем-то замороженным из
холодильника. Мистер Мак-Рэмси вздохнул, потерял при этом
пуговицу от жилета, с глубокой благодарностью посмотрел на
свою прекрасную спасительницу и пришел в сознание.
Отсылаем к "Библиотеке романов" всех тех, кто предвкушает
любовное приключение! У банкира Мак-Рэмси была почтенная
старушка-жена, и к мисс Мэррием он питал чисто отеческие
чувства. Он поговорил с ней около получаса не без пользы, -
правда, другого рода пользы, чем та, которую он получал от
деловых разговоров в своем кабинете. На следующий день он
привез к ней миссис Мак-Рэмси. Старики были одиноки - их
единственная замужняя дочь жила в Бруклине.
Короче говоря, прекрасная кассирша покорила сердца
добродушных стариков. Они частенько заезжали к Гинклу и
приглашали мисс Мэррием к себе, в старомодный, но роскошный
особняк на одной из Семидесятых улиц. Неотразимая прелесть
мисс Мэррием, ее милая искренность и сердечность взяли их
приступом. Они сотни раз повторяли, что мисс Мэррием очень
напоминает ушедшую от них дочь. Бруклинская матрона,
урожденная Мак-Рэмси, фигурой напоминала Будду, а лицом -
идеал уличного фотографа. Мисс Мэррием была сочетанием
улыбок, ямочек, розовых лепестков, атласа, жемчугов и
плакатов, рекламирующих средства для ращения волос. Но
довольно о родительском тщеславии.
Через месяц после того, как достойные супруги
познакомились с мисс Мэррием, она стояла перед Гинклом,
сообщая ему, что отказывается от места.
- Они хотят удочерить меня, - говорила она безутешному
ресторатору. - Они, конечно, чудаки, но такие милые. А
какой у них шикарный дом! Нет, мистер Гинкл, даже и
говорить не стоит - у меня теперь другое меню: надену
автомобильные очки и буду раскатывать на машине, а не то
выйду замуж за герцога. А все-таки как-то жаль вылетать из
старой клетки. Я столько времени просидела за кассой, что
мне даже как-то чудно браться за что-нибудь другое. Ужасно
буду скучать без толкотни и шуток у кассы, когда все стоят в
очереди и платят за гречневые блинчики. Но не упускать же
такой случай. А старики страшно добрые. Вы мне должны
девять шестьдесят два с половиной за неделю. Так и быть,
мистер Гинкл, скиньте полцента, коли жалко.
Сказано - сделано. Мисс Мэррием стала мисс Розой
Мак-Рэмси. Она с достоинством совершила этот переход.
Красота поверхностна, однако нервы лежат под кожей очень
близко к поверхности. Нервы... но не потрудитесь ли вы
перечесть еще раз цитату, с которой начинается рассказ?
Супруги Мак-Рэмси не жалели средств на воспитание
приемной дочки. Их денежки загребали модистки, портнихи,
учителя танцев и прочих предметов. Мисс... гм...
Мак-Рэмси оказалась любящей, благодарной натурой и
добросовестно старалась забыть Гинкла. Надо отдать честь
гибкости американских девушек - ресторан Гинкла довольно
скоро изгладился из ее памяти и из ее речи.
Не все помнят прибытие графа Хайтсберн в Америку, на одну
из Семидесятых улиц. Это был среднего качества граф, без
больших долгов, и его приезд не вызвал особого оживления.
Но вы, конечно, помните благотворительный базар, устроенный
"Дочерьми милосердия" в отеле "Уолдорф Астория". Вы сами
были там и даже написали своей Фанни записку на бумаге со
штампом отеля, чтобы показать ей... ах, вы не писали? Да,
да, это было, конечно, как раз в тот вечер, когда у вас
захворал ребенок.
На благотворительном базаре семейство Мак-Рэмси играло
выдающуюся роль. Мисс Мэррием... гм... Мак-Рэмси блистала
красотой. Граф Хайтсберн выказывал ей усиленное внимание с
тех самых пор как заехал в наши края поглядеть на Америку.
Предполагалось, что в этот вечер их роман придет к
благоприятной развязке. Граф, пожалуй, ничем не хуже
герцога. Даже лучше. Ранг у него ниже, зато долгов меньше.
Нашу бывшую кассиршу посадили в киоск. Предполагалось,
что она будет продавать аристократам и плутократам ничего не
стоящие предметы по неслыханной цене. Прибыль с базара
должна была пойти на рождественский обед для детей
бедняков... Скажите, кстати, вы не задумывались над тем,
откуда они берут остальные триста шестьдесят четыре обеда?
Мисс Мак-Рэмси, прелестная, взволнованная,
очаровательная, сияющая, порхала за прилавком. Бутафорская
медная сетка с маленьким полукруглым окошечком отгораживала
ее от публики.
Появился граф, изящный, самоуверенный, элегантный,
влюбленный - сильно влюбленный, - и подошел к окошечку.
- Вы очаровательны, дорогая, клянусь честью,
очаровательны, - сказал он обольстительным голосом.
Мисс Мак-Рэмси стремительно обернулась.
- Бросьте эти ваши штучки, - быстро и хладнокровно
отпарировала она. - За кого вы меня принимаете? Ваш чек,
пожалуйста. О господи!
Распорядители, заметив, что у одного из киосков
происходит что-то необычное, сбежались туда. Граф Хайтсберн
стоял рядом с киоском, пощипывая светлые бакенбарды,
вставшие дыбом от изумления.
- Мисс Мак-Рэмси упала в обморок, - объяснил кто-то.