Роберт Шекли

                        Ритуал

                                 Перевод Н. Евдокимовой


Файл с книжной полки Несененко Алексея



   Акиенобоб вприпрыжку приблизился к хижине Старейшего
Песнопевца и принялся отплясывать Танец Важного Сообщения,
аккомпанируя себе ритмичным постукиванием хвоста по земле.
В дверях тут же появился Старейший Песнопевец и принял позу
напряженного внимания: руки сложены на груди, хвост обвит
вокруг плеч.
   - Прибыл корабль богов, - нараспев проговорил Акиенобоб,
выплясывая приличествующий случаю танец.
   - В самом деле? - откликнулся Старейший Песнопевец,
одобрительно косясь на сложные па. Вот она, пристойная
манера! Не то что расхлябанные, упрощенные движения,
которые предписывает Альгонова ересь.
   - Из божественного и неподдельного металла! -
захлебнулся восторгом Акиенобоб.
   - Хвала богам, - церемонно ответил Старейший Песнопевец,
скрывая охватившее его возбуждение. - "Наконец-то! Боги
возвратились!" - Созови общину.
   Акиенобоб отправился на сельскую площадь и исполнил там
Танец Сборища. Тем временем Старейший Песнопевец воскурил
щепотку священного благовония, оттер хвост песком и,
очистясь таким образом от скверны, поспешил возглавить
приветственные пляски.
   Корабль богов - огромный цилиндр из почерневшего,
изъязвленного металла - лежал в небольшой долине. Селяне,
собравшись на почтительном расстоянии, выстроились в
символическую фигуру "Общий Привет Всем Богам".
   Корабль богов разверзся, и оттуда, шатаясь, с трудом
выбрались два бога.
   Старейший Песнопевец тотчас же признал их по облику. В
Великую Книгу о богах, написанную почти пять тысячелетий
назад, были занесены сведения о всевозможных разновидностях
божеств. Там описывались боги большие и боги маяые, боги
крылатые и боги о копытах, боги однорукие, двурукие и
трехрукие, боги с щупальцами, чешуйчатые боги и множество
иных обличий, какие благоугодно принимать богам.
   Каждую разновидность полагалось приветствовать по
особому, специально ей предназначенному приветственному
обряду, ибо так было начертано в Великой Книге о Богах.
   Старейший Песнопевец тотчас же приметил, что перед ним
двуногие, двурукие, бесхвостые боги. Он поспешно перестроил
своих соплеменников в подобающую фигуру.
   К нему вприпрыжку подошел Глат, прозванный Младшим
Песнопевцем.
   - С чего начнем? - учтиво прокашлял он.
   Старейший Песнопевец пронзил его укоризненным взглядом.
   - С Танца Разрешения на Посадку, - ответил он, с
достоинством произнося древние, утратившие смысл слова.
   - Разве? - Глат почесал хвостом шею. Это был жест
явного пренебрежения. - По заветам Альгоны - прежде всего
пиршество.
   Старейший Песнопевец отвернулся, жестом выразив
несогласие. Покуда бразды правления у него в руках, он не
пойдет ни на какие компромиссы с ересью Альгоны - учением,
созданным всего каких-нибудь три тысячи лет назад.
   Младший Песнопевец Глат вернулся на свое место в строю
танцоров. "Смехотворно, - думал он, - что вот такая
консервативная развалина, как Старейший Песнопевец,
устанавливает порядки танцев. Совершеннейшая нелепица -
ведь было же доказано..."
   А два бога пытались двигаться! Покачиваясь,
балансировали они на тонких ногах. Один зашатался и упал
ничком. Другой помог ему встать, после чего упал сам.
Медленно, с усилием поднялся он на ноги.

   Боги удивительно напоминали простых смертных.
   - Они выразили в танце свое расположение! - воскликнул
Старейший Песнопевец. - Приступайте же к Танцу Разрешения
на Посадку.
   Туземцы плясали, колотя хвостами о землю, кашлем и лаем
выражая свое ликование. Затем в строгом соответствии с
церемониалом богов водрузили на носилки из ветвей священного
дерева и понесли на Священный Курган.
   - Давайте обсудим все как следует, - предложил Глат,
поравнявшись со Старейшим Песнопевцем. - Поскольку за
тысячи лет это первый случай пришествия каких бы то ни было
богов, то, несомненно, разумно было бы прибегнуть к обрядам
Альгоны. Просто на всякий случай.
   - Нет, - решительно отказался Старейший Песнопевец,
энергично перебирая шестью ногами. - Всё подобающие обряды
приведены в древних книгах ритуалов.
   - Я знаю, - настаивал Глат, - но ведь ничего страшного не
случится...
   - Никогда, - твердо заявил Старейший Песнопевец. - Для
каждого бога есть свой Танец Разрешения на Посадку. Затем
идет Танец Подтверждения Астродрома, Танец Таможенного
Досмотра, Танец Разгрузки и Танец Медицинского
Освидетельствования. - Старейший Песнопевец выговаривал
таинственные древние названия отчетливо и внушительно, с
благоговением. - Тогда и только тогда можно начинать
пиршество.
   На носилках, сделанных из ветвей, два бога стенали и вяло
шевелили руками. Глат знал: боги исполняют Танец
Подражания боли и мукам смертных, подтверждая свое родство с
теми, кто им поклоняется.
   Всебылотак, как идолжнобыть, - так, каюначертано в Книге
последнего пришествия. Тем не менее Глата поразило
совершенство, с каким боги копируют чувства простых
смертных. Глядя на них, можно было подумать, будто они и
вправду умирают от голода и жажды.
   Глат улыбнулся своим мыслям. Всем известно, что боги не
ощущают ни голода, ни жажды.
   - Поймите же, - обратился Глат к Старейшему Песнопевцу.
- Для нас важно избежать той роковой ошибки, какую допустили
наши пращуры в Дни космических полетов. Так ли я говорю?
   - Разумеется, - ответил Старейший Песнопевец, почтительно
склоняя голову перед ритуальным названием Золотого века.
Пять тысячелетий назад их племя находилось на вершине
богатства и благоденствия и боги часто посещали его.
Однако, как гласит легенда, в один прекрасный день кто-то
допустил ошибку в ритуале и племя было предано Забвению. С
тех пор посещения богов прекратились раз и навсегда.
   - Если боги одобрят наши обряды, - сказал Старейший
Песнопевец, - то снимут с нас Забвение. Тогда явятся и
другие боги, как бывало в старину.
   - Вот именно. А ведь Альгона был последним, кто воочию
видел бога. Уж он-то, наверное, знает, что говорит,
предписывая начинать с пиршества, а церемонии оставлять
напоследок.
   - Учение Альгоны - пагубная ересь, - возразил Старейшин
Песнопевец.
   И Младший Песнопевец в сотый раз задумался, не пора ли
сбросить маску лицемерия, не приказать ли общине без
промедления приступить к Обряду Воды и к Пиршеству. Ведь
многие были тайными приверженцами Альгоны.
   Но нет, пока не время, ибо власть Старейшего Песнопевца
все еще слишком сильна. Да и момент неподходящий. Надо
подождать, думал Глат, нужно знамение самих богов.
   А боги по-прежнему возлежали на носилках, радуя глаз
верующих дивным Танцем- конвульсией - Подражанием жажде и
мукам простых смертных.
   Богов усадили на вершине Священного Кургана, и Старейший
Песнопевец самолично возглавил Танец Подтверждения
Астродрома. В окрестные селения выслали гонцов с наказом
созвать всех взрослых жителей на ритуальные пляски.
   В самом селении женщины начали готовиться к Пиршеству.
Некоторые из них пустились от радости в пляс, ибо разве не
сказано в Писаниях, что вновь появятся боги, и тогда
наступит конец Забвению, и к каждому придет богатство и
благоденствие, как в Дни космических полетов?
   На кургане один из богов простерся ниц. Другой с трудом
принял сидячее положение и искусно подрагивающим пальцем
указывал на свой рот.
   - Это знак благоволения! - вскричал Старейший
Песнопевец. Глат кивнул, не прекращая пляски, в то время
как по складкам его кожи градом струился пот. Старейший
Песнопевец был одаренным толкователем. С этим нельзя не
согласиться.
   Но вот сидящий бог стиснул одной рукой горло, отчаянно
жестикулируя другой.
   - Быстрее! - прохрипел Старейший Песнопевец; он чутко
ловил малейшее движение богов.
   Теперь бог что-то кричал ужасающим, надтреснутым голосом.
Он кричал, указывая себе на горло и снова кричал,
уподобляясь страждущему смертному.
   Все шло в строгом соответствии с Танцем Богов, как он
описан в Книге последнего пришествия.
   Как раз в этот миг на площадь перед курганом ворвалась
ватага молодежи из соседнего селения и сменила хозяев в
танце. На время Младший Песнопевец мог выйти из круга.
Переводя дух, он подошел к Старейшему Песнопевцу.
   - Вы будете исполнять все танцы? - спросил он.
   - Конечно. - Старейший Песнопевец не спускал глаз с
плясунов, ибо на этот раз ошибки нельзя было допустить. Это
последний случай обелить себя перед богами и вернуть себе
добрую славу в их глазах.
   - Пляски будут продолжаться ровно восемь дней, -
непреклонно сказал Старейший Песнопевец. - Если произойдет
хоть малейшая ошибка, начнем все снова.
   - По словам Альгоны, прежде всего надо торопиться с
Обрядом Воды, - возразил Глат, - а затем...
   - Вернись в круг! - отрезал Старейший Песнопевец, жестом
выразив крайнее возмущение. - Ты слышал, как боги кашляли в
знак одобрения. Так и только так удастся нам снять древнее
заклятие.
   Младший Песнопевец отвернулся. Ах, если бы его воля! В
древние времена, когда боги то и дело уходили и
возвращались, обычай Старейшего Песнопевца был правильным
обычаем. Глат вспомнил, как описывается приход корабля
богов в Книге последнего пришествия:
   Начался Обряд Разрешения на Посадку (в те дни это еще не
называлось ни плясками, ни танцами).
   Боги протанцевали Танец Страдания и Боли.
   Затем был проделан Обряд Подтверждения Астродрома.
   В ответ боги исполнили Танец голода и Жажды - точь-в-точь
так, как сейчас.
   Затем последовали Обряды Таможенного Досмотра, Разгрузки
и Медицинского Освидетельствования. Все время, пока длились
обряды, богам не давали ни еды, ни питья - таково было одно
из предписаний ритуала.
   Когда со всеми обрядами было покончено, один из богов по
неведомой причине притворился мертвым. Другой отнес его
обратно на небесный корабль, и боги покинули планету, чтобы
больше никогда не возвратиться.
   Вскоре после этого началось Забвение.
   Однако не существует и двух древних писаний, толкующих
причины Забвения одинаково. Некоторые утверждают, что богов
оскорбило несовершенное исполнение какого-то танца. Другие,
как Альгона, пишут, что надо начинать с пиршества и
возлияний, а потом уж переходить к обрядам.
   Альгону почитали далеко не все. В конце концов, ведь
богам неведомы ни голод, ни жажда. С какой же стати
пиршество должно предшествовать обрядам?
   Глат свято верил в учение Альгоны и уповал, что в один
прекрасный день выяснит истинную причину Забвения.
   Внезапно танец прервался. Глат поспешил взглянуть, что
же произошло.
   Какой-то глупец оставил подле Священного Кургана простой
кувшин с водой. Один из богов подполз к кувшину. Руки бога
готовились схватить недостойный предмет.
   Старейший Песнопевец чуть ли не вырвал, из рук бога
кувшин, поспешно унес его прочь, а все племя испустило вздох
облегчения. Какое кощунство - оставить поблизости от бога
обыкновенную, неочищенную, неосвященную воду, да еще в
ничтожном сосуде без росписи. Да прикоснись к ней бог - и
его праведный гнев испепелит все селение.
   Бог разгневался. Он прокричал что-то, перстом указывая
на оскорбительный сосуд. Затем указал на второго бога,
который все еще был погружен в небесный экстаз и лежал лицом
вниз. Он указал на свое горло, на пересохшие,
растрескавшиеся губы и опять на кувшин с водой. Он сделал
два неуверенных шага и упал. Бог заплакал.
   - Живо! - крикнул Младший Песнопевец. - Начинайте Танец
Взаимовыгодного Торгового Соглашения!
   Только его находчивость и спасла положение. Танцующие
подожгли священные ветки и, кружась волчком, принялись
размахивать ими перед ликами богов. Боги раскашлялись и
тяжело задышали в знак одобрения.
   - Ну и хитер же ты на выдумку, - ворчливо признал
Старейший Песнопевец. - И как только тебе пришел на ум этот
танец?
   - У него самое таинственное название, - объяснил Глат. -
Я знал, что сейчас нужно действовать решительно.
   - Что ж, молодец, - похвалил Старейший Песнопевец и
вернулся к своим обязанностям в танце.
   С довольной улыбкой Глат обвил хвостом талию. Вовремя
поданная команда оказалась удачным ходом.
   Теперь надо поразмыслить над тем, как бы получше
вьшолнить обряды Альгоны.
   Боги возлежали на земле, кашляя и ловя ртом воздух,
словно умирающие. Младший Песнопевец решил подождать более
удобного случая.
   Весь день плясали Танец Взаимовыгодного Торгового
Соглашения, и боги тоже принимали в нем участие.
Поклониться им приходили жители отдаленных селений, и боги;
задыхаясь, выражали свое милостивое расположение.
   К концу танца один из богов чрезвычайно медленно поднялся
на ноги. Он упал на колени, с преувеличенным пафосом
подражая движениям смертного, который ослаб до предела.
   - Он вещает, - прошептал Старейший Песнопевец, и все
смолкли.
   Бог простер руки. Старейший Песнопевец кивнул.
   - Он сулит нам хороший урожай, - пояснил Старейший
Песнопевец.
   Бог стиснул кулаки, но тут же разжал их, охваченный
приступом кашля.
   - Он сочувствует нашей жажде и бедности, - наставительно
произнес Старейший Песнопевец.
   Бог снова указал себе на горло - таким горестным жестом,
что кто-то из поселян разрыдался.
   - Он желает, чтобы мы повторили танцы сначала, -
разъяснил Старейший Песнопевец. - Давайте же, становитесь в
первую позицию.
   - Его жест означает вовсе не то, - дерзко заявил Глат,
решив, что час настал.
   Все воззрились на него, потрясенные, в гробовом молчании.
   - Богу угоден Обряд Воды, - сказал Глат.
   По рядам танцующих пробежал вздох. Обряд Воды составлял
часть еретического учения Альгоны, которое Старейший
Песнопевец неустанно предавал анафеме. Впрочем, с другой
стороны, Старейший Песнопевец уже в преклонных летах. Быть
может, Глат, Младший Песнопевец...
   - Не допущу! - взвизгнул Старейший Песнопевец. - Обряд
Воды следует за пиршеством, которое начинается после всех
плясок. Только таким путем избавимся мы от Забвения!
   - Необходимо предложить богам воды! - прогремел Младший
Песнопевец.
   Оба взглянули на богов - не подадут ли те знамение, но
боги молча следили за ними усталыми, налитыми кровью
глазами.
   Но вот один из богов кашлянул.
   - Знамение! - вскричал Глат, прежде чем Старейший
Песнопевец успел перетолковать этот кашель в свою пользу.
   Старейший Песнопевец пытался спорить, но тщетно. Ведь
поселяне слышали бога собственными ушами.
   В очищенных от скверны, красиво расписанных кувшинах
принесли воду, и плясуны встали в позы, подобающие обряду.
Боги взирали на них, тихо переговариваясь на языке божием.
   - Ну! - скомандовал Младший Песнопевец. На курган
внесли кувшин с водой. Один из богов потянулся к кувшину.
Другой оттолкнул его и сам схватился за кувшин.
   По толпе прокатился взволнованный гул.
   Первый бог слабо ударил второго и завладел водой. Второй
отнял кувшин и поднес ко рту. Тогда первый сделал выпад, и
кувшин с водой покатился по склону кургана.
   - Я предостерегал тебя! - возопил Старейший Песнопевец.
- Они отвергли воду, как и следовало ожидать. Убери ее
скорее, пока мы не обречены на гибель!
   Двое схватили кувшины и умчались с ними прочь. Боги
взвыли, но тут же умолкли.
   По приказу Старейшего Песнопевца тотчас начался Танец
Таможенного Досмотра. Снова зажгли священные ветви и
овевали ими богов, как веерами. Боги слабо прокашляли
одобрение. Один попытался сползти с кургана, но упал
ничком. Другой лежал недвижимо.
   Так лежали боги долгое время, не подавая знамений.
Младший Песнопевец стоял в хвосте цепочки танцующих.
Почему, вопрошал он себя снова и снова, почему отступились
от него боги?
   Неужели Альгона заблуждается?
   Но ведь боги отвергли воду.
   У Альгоны черным по белому написано, что единственный
способ спять таинственное проклятие Забвения - это без
промедления принести в дар богам еду и питье. Быть может,
богам пришлось дожидаться слишком долго?
   "Пути богов неисповедимы, - печально думал Глат. -
Теперь случай упущен навеки. С тем же успехом можно было
разделять веру Старейшего Песнопевца".
   И он уныло поплелся в круг танцующих.
   Старейший Песнопевец повелел начать пляски сначала и
продолжать их четыре дня и четыре ночи. Потом, если богам
будет угодно, в их славу будет устроено пиршество.
   Боги не подавали знамений. Они лежали на священном
кургане, распростершись во весь рост, и время от времени
подергивали конечностями, изображая смертных, которых
одолевает усталость, отчаянная жажда.
   Это были очень могущественные бога. Иначе разве могли бы
они столь искусно подражать смертным?
   А к утру случилось следующее: невзирая даже на то, что
Старейший Песнопевец отменил Танец Хорошей Погоды, облака на
небе стали сгущаться. Громадные и черные, они заслонили
утреннее солнце.
   - Пройдет стороной, - предрек Старейший Песнопевец,
отплясывая Танец Отречения от Дождя.
   Однако тучи разверзлись, и полился дождь. Боги медленно
зашевелились, оборотили лица к небу.
   - Тащите доски! - кричал Старейший Песнопевец. -
Принесите навес! Боги предадут дождь проклятию: ведь до
окончания обрядов ни одна капля не смеет коснуться тел
божиих!
   Глат же, сообразив, что представился еще один
благоприятный случай, возразил:
   - Нет! Этот дождь наслали сами боги!
   - Уведите юного еретика! - пронзительно взвизгнул
Старейший Песнопевец. - Давайте сюда навес!
   Плясуны оттащили Глата в сторонку и принялись сооружать
над богами шатер, чтобы укрыть их от дождя. Старейший
Песнопевец собственноручно покрывал шатер крышей, работая
споро и благоговейно.
   Под внезапно хлынувшим ливнем боги не шевелились - они
лежали, широко раскрыв рты. Когда же они увидели, как
Старейший Песнопевец возводит над ними крышу, то попытались
встать.
   Старейший Песнопевец торопился: он знал, что своим
недостойным присутствием оскверняет заповедный курган.
   Боги переглянулись. Один из них медленно встал на
колени. Другой протянул ему обе руки и помог подняться на
нога.
   Бог стоял, раскачиваясь, как пьяный, сжимая руку
возлежащего бога. И вдруг обеими руками с яростью толкнул
Старейшего Песнопевца в грудь.
   Старейший Песнопевец потерял равновесие и закувыркался по
Священному Кургану, нелепо дрыгая ногами в воздухе. Бог
сорвал с навеса крышу и помог встать другому богу.
   - Знамение! - вскричал Младший Песнопевец, вырываясь из
удерживающих его рук. - Знамение!
   Никто не мог этого отрицать. Теперь оба бога стояли,
запрокинув головы, подставив рты под струи дождя.
   - Начинайте пиршество! - рявкнул Глат. - Такова воля
богов!
   Плясуны колебались. Впасть в ересь Альгоны - это
серьезный шаг, который стоило бы хорошенько обдумать.
   Однако теперь, когда всем стал распоряжаться Младший
Песнопевец, приходилось рискнуть.
   Оказалось, Альгона был прав. Боги выражали свое
одобрение воистину по-божески: запихивали яства в рот
огромными кусками - какое изумительное подражание смертным!
- и поглощали напитки с таки усердием, будто и впрямь
умирали от жажды.
   Глат сожалел лишь о том, что не знает божьего языка, ибо
больше всего на свете ему хотелось узнать, каковы же были
истинные причины Забвения.